правами и преимуществами. Не стоит задаваться дальнейшими вопросами; в продолжение нашей семейной истории достаточно сообщить, что после смерти Джован Маттео держателем издольного контракта до следующего урожая стала его вдова Мария с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Впрочем, смерть влечет за собой новые проблемы передела имущества и, что еще более усложняет ситуацию, предполагает выплату долгов семье мужа, накопившихся за многие годы. Прежде всего, выплату легатов[49] двум его сестрам, по 50 лир каждой, в силу отцовского завещания. В данном случае речь шла еще о плате за дни, отработанные племянником в издольном хозяйстве, и Мария также выплачивает ее трудом («работа на его земельном наделе»), добавляя некую сумму денег и некое количество навоза. Тот факт, что у Джован Маттео Доменино не было братьев, еще усложнил ситуацию: семьи, в которых сестры оказались благодаря замужеству, не входили в род, были связаны другими узами и, не проявив никакого сочувствия, требовали немедленной выплаты долгов.

Семья Доменино

При этом остается открытым вопрос о конфликте с семьей Джиллио, к которой принадлежал убийца мужа Марии, живший в соседнем доме. Сохранив за ней контракт до следующего урожая, знатный собственник должен был испытывать беспокойство по этому поводу, равно как и все местные нобили в силу своей неформальной роли гарантов порядка в своих феодах и хозяйствах. 12 марта 1677 г., после открытого вмешательства графов Джафредо и Карло Джован Баттисты Бенсо, связанных с родом Прона ди Колленьо и вынужденных выступить в качестве синьоров Сантены, откуда происходили Доменино, Мария отправляется к нотариусу и ставит свою условную подпись под первым мировым соглашением, которое кладет конец «продлившейся до сих пор ссоре» с семьей Джиллио, «при взаимном обязательстве сторон не обижать друг друга». Покровительство Бенсо по отношению к Доменино часто проявляется при составлении последующих документов. Благодаря этому обстоятельству (Бенсо выступают в качестве свидетелей нотариального действия) Мария приобретает небольшой хлев с огородом и 80 тавол альтен[50], потратив часть наличности, доставшейся ей от мужа: 383 лиры, помимо 45 лир, выплаченных ею в придачу к кованой железом повозке своему двоюродному брату Маттео Конверсо, сыну Джован Пьетро. На участке она сможет поселиться по истечении срока издольного контракта. Через пять дней после покупки она в присутствии своего брата и при участии графов Бенсо подписывает от имени мужа заключительное мировое соглашение с Джиллио, с Джан Джакомо и со «всеми его домочадцами, великими и малыми, с детьми и прочими отсутствующими сородичами». Она выдвигает единственное символическое условие, которое выдает, несмотря на ледяной тон нотариального акта, ее волнение: чтобы убийца ее мужа «в сезон смертей текущего года, когда упомянутая вдова Мария, сын и вышеназванные родственники должны будут отправиться в вышеназванные хозяйства для сбора урожая, не появлялся в названных местах. И касаемо его братьев, если они встретят в этих местах как названную вдову, так и ее сына или родственников, им следует с уважением их приветствовать и оказывать им честь, не подавая никаких поводов к новой враждебности и злобе». Джиллио должен будет возместить расходы, понесенные ею в Турине, «чтобы добиться запрета». После этой мировой, в которой не предусматривается никакое денежное возмещение за убийство, «обе стороны обменялись рукопожатиями, скрепившими мир». Соглашение также разрешило судебный спор: правосудие так и не смогло разобраться, кто прав, кто виноват.

Роль, которую Мария играет при заключении данного и других нотариальных актов, указывает на большую энергию этой женщины. Она может рассчитывать на надежную поддержку собственной семьи, Конверсо, с которой семейство мужа, Доменино, впрочем, тесно связано, почти слито в упорном воспроизведении эндогамного поведения издольщиков, призванного, вероятно, уравновесить демографическую узость группы: Мария была женой Джован Маттео и одновременно его сводной сестрой, поскольку Агостино, родоначальник семьи Доменино, вторым браком был женат на Анне, вдове Конверсо, которая была его сватьей.

Узость группы вызвала к жизни еще один тип поведения (хотя в некоторых отношениях он уже был принят семьей Кавальято): после приобретения некоторого количества земли для непосредственной обработки, без найма слуг или работников, достаточного для поддержания жизни, Мария находит другую форму вложения денег, снова следуя правилу дифференциации видов деятельности и источников дохода — она дает в долг. После смерти Джован Маттео имущество составляло 4 джорнаты луга, 2 виноградников и полджорнаты леса. Недоставало дома, и, как мы видели, Мария купила хлев и огород, которые в 1686 г. были преобразованы в «жилой дом с хлевом», с 80 таволами альтен для выращивания зерновых после продажи одной джорнаты луга — неплохое диверсифицированное сельское хозяйство для семьи прямых производителей, в котором представлена каждая статья, позволяющая вести приемлемый образ жизни.

Больше земли не требовалось, и наличные были инвестированы под 5 %. Конечно, мы не можем знать, чем кончилось дело и каким оказался оборот этих займов: в 1686 г. Мария владела девятью расписками, выданными с 1676 по 1682 г. восемью крестьянскими семьями и издольщиками Моссо на сумму 1027,10 лиры и имела не выплаченных заемщиками долгов на 234,6 лиры. Наличие доступных средств (в 1681 г. мать Марии оставила свое имущество внуку Агостино, тогда еще малолетнему) делало Марию одним из главных операторов кредитной сети, позволявшей крестьянским семьям выплачивать приданые, справляться с особо неблагоприятными домашними и экономическими обстоятельствами, покупать орудия труда и скот для ведения небольших хозяйств.

В 1683 г. дочь Марии, Анна Маргерита, вышла замуж за Джузеппе Бурсо. Кроме приданого ей причиталась половина отцовского имущества, поскольку насильственная смерть не позволила отцу составить завещание, в котором она исключалась бы из числа наследников, как было принято поступать. Действительно, в пьемонтском праве предусматривалось разделение наследства на равные части, если дотация (сопровождавшаяся отказом от любых притязаний на имущество) или законное распоряжение завещателя не лишали женщин наследования. Таким образом, завещания не отражают, вопреки распространенному мнению, автоматической передачи имущества, а указывают на явное желание ограничить доступ к собственности наследниками мужского пола; они не следуют юридической норме, а говорят об осознанной линии поведения; свидетельствуют не о безусловном переходе, а о переходе, продиктованном явным выбором с намерением помешать дроблению имущества, к невыгоде для женщин, покидавших данную семью.

Применительно к Сантене невозможно оценить значение уравнительного распределения добра между детьми обоего пола и, в частности, понять, когда оно было добровольным, а когда вынужденным, вызванным внезапными смертями. Пропорция глав семейства, умерших без составления завещания, не дает даже приблизительного ответа на этот вопрос, ибо бедность или количество и пол детей могли сделать неактуальным обращение к нотариусу или препятствовать ему. Однако издольщики именно вследствие своей сложной политики по отношению к родственникам