Лайона не сомневалась, что их начнут искать, как только обнаружат исчезновение. И только сейчас, подумав, что их будут разыскивать, она попыталась представить себе реакцию мужа на ее очередное «приключение». Поняла, что думать об этом не хочется: уж очень страшно становилось. «Когда все закончится, мне, наверное, придется годами вымаливать прощения за эту свою выходку, продиктованную скорее глупостью, чем героизмом», — отчитала Лайона сама себя. Вздохнула. Запечалилась…

Четыре года до Заговора на Левконии

Двадцатипятилетняя Мелисента Кавейрос, аспирант кафедры химии и технологии органического синтеза Академии Естественных Наук, сидела на скамье подсудимых в зале Высшего суда Конфедерации и слушала приговор.

— Госпожа Мелисента Кавейрос! За создание, сокрытие и нелегальное использование сильнодействующего психотропного вещества, за причинение тяжелого ущерба физическому и психическому здоровью гражданина Конфедерации господина Грегора Конна, вы приговариваетесь: к лишению права заниматься научной деятельностью на срок двадцать пять лет; к штрафу в размере пятидесяти тысяч базедов (базовых единиц); к курсу психокоррекции в Центре терапии психотравмы длительностью не менее пяти лет. Госпожа Кавейрос! Вы можете согласиться с решением суда, либо требовать депортации вас на планету Несогласных — Левконию, в случае, если не желаете подчиняться Закону Конфедерации.

— Вы не понимаете, — заплакала Мелисента. — Вы ничего не понимаете… Я только хотела любви! Слышите?! Я только хотела любви!!! — выкрикнула она в эти строгие холодные лица.

***

Мелли далеко не сразу поняла, что полученный ею из растительного сырья афродизиак вызывает не только повышенное сексуальное возбуждение, но еще — эйфорию и быстрое привыкание. Наркомании в Конфедерации не существовало — Светочи следили за этим очень тщательно. Наркотические препараты не использовались даже в медицине: на замену им пришли высокие технологии, позволявшие блокировать болевые импульсы, не разрушая при этом человеческий мозг, не вызывая привыкания.

Даже в Академии Естественных Наук, где работала и писала диссертацию Мелисента, о существовании веществ, способных вызывать привыкание, почти забыли даже как об историческом факте. Поэтому Мелли слышала о наркотиках лишь однажды, вскользь, и не представляла толком, как они действуют на человека.

***

Вначале Мелисенте казалось, что ее мечты сбываются. После первой дозы афродизиака Грегор четыре дня не отходил от нее, ночевал в ее постели, признавался в любви. На четвертый день предусмотрительная Мелли подмешала мужчине в кофе очередную дозу препарата, после чего получила феерический секс и долгожданное предложение руки и сердца.

Опьяненный Грегор был не способен осознать, что с ним что-то не так, даже не подозревал, что находится под воздействием какого-то вещества. Он просто впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему живым, смог расслабиться, забыть о своих вечных терзаниях, сомнениях, неуверенности. Почувствовал себя значимым, важным, нужным — счастливым! И все это благодаря чудесной, восхитительной Мелли! И как он раньше не разглядел эту чудесную девушку?!

С каждым днем Грегор, как ему казалось, все больше привязывался к Мелисенте, все больше влюблялся. Только рядом с ней у него случались минуты неземного блаженства, неописуемой радости. Только она дарила ему в постели такое удовольствие, сравниться с которым не могло ничто. Постепенно он начал понимать, что больше уже не может обходиться без госпожи Кавейрос, без ее заботы, нежности. Без ее восхитительных коктейлей, которыми она баловала его — правда, нечасто, один-два раза в неделю. «Не хочу, чтобы ты спился, как моя мать», — повторяла девушка, когда он начинал просить ее об очередной дозе спиртного.

Сама Мелисента поняла, что все идет как-то неправильно, где-то через три месяца. Грегор все чаще становился раздражительным, угрюмым, ворчливым — как ее мать, когда той было нечем похмелиться. «Но ведь Грегор — не алкоголик!» — думала про себя Мелли. Да и разве можно спиться за каких-то три месяца? А ведь всего двенадцать недель назад мужчина не проявлял ни малейших признаков алкоголизма, уж в этом Мелли была уверена.

Однажды, когда Грегор пригрозил девушке, что вот сейчас он уйдет и свадьбы не будет, Мелли струсила и дала ему очередную дозу афродизиака на день раньше, чем планировала. Грегор тут же успокоился, стал мирным, довольным, через час, как и всегда в таких случаях, начал целовать ей ноги и заманивать в постель. Правда, чем дальше, тем слабее было действие афродизиака: Грегор уже не получал того яркого экстаза, что в самом начале, да и сексуальное желание, похоже, с каждым разом все больше ослабевало.

***

Они все же поженились. И даже прожили вместе больше года. Мелли наслаждалась своим положением замужней женщины, привязанностью Грегора, тем, что он нуждается в ней, как никто и никогда. И одновременно чувствовала, видела, что ее муж становится таким же, как была ее мать — только без всякого алкоголя и как-то слишком уж быстро. Он терял интерес к работе. К любимым фильмам. Даже к головидеоиграм. Это пугало.

А потом… потом ее отправили на две недели в один из филиалов Академии в командировку. Она уехала одна. Грегор остался дома. Ей и в голову не приходило, что муж, который теперь получал от нее дозы афродизиака через день, не сможет обойтись без вещества целых две недели.

Грегор «сломался» на четвертый день после отъезда Мелисенты. Ему стало плохо прямо на работе. Сначала он вел себя очень странно, и сотрудники кафедры уже раздумывали, кого вызывать: экзорциста, психиатра или того и другого. Но тут у мужчины начался приступ судорог, и испуганные коллеги вызвали бригаду скорой медицинской помощи.

Медики прибыли очень быстро, ввели внутривенно препарат, который снял приступ и отправил несчастного в блаженное забытье. Грега увезли в лучшую клинику на обследование. Какой-то светлой голове пришло в голову взять пробу крови Грегора Конна и отправить на исследование в судебно-химическую лабораторию. Там-то и выяснили, что в организме мужчины имеются следы какого-то неизвестного вещества. Началось расследование.

Мелисенту срочно отозвали из командировки в связи с болезнью супруга. Она летела домой, содрогаясь от волнения и желания поскорее оказаться рядом с дорогим ей человеком. Ей и в голову не пришло скрывать, что вещество, следы которого обнаружили у Грегора в крови — синтезированный ею афродизиак растительного происхождения.

Когда Мелисенту арестовали и поместили под стражу, она долго не могла понять, в чем ее обвиняют. Адвокат искренне сочувствовал своей некрасивой, несчастной, сбитой с толку подзащитной, искал способы смягчить наказание, объяснял, как мог, причины ареста. Смягчить приговор не удалось.

Даже незнание закона не освобождает от ответственности. А Мелисента знала, как и все граждане Конфедерации, что «использование и распространение химических веществ, воздействующих на высшую нервную деятельность человека и подавляющих его волю», запрещено. Только ей почему-то и в голову не приходило, что афродизиак, который она обнаружила, относится именно к таким веществам. Это было как затмение какое-то!