– Мне шестьдесят четыре. И стал я таким, как ты в двадцать один. Впервые попробовал соблазнить жертву – в двадцать два. Но, как видишь, жив ещё.

В её глазах загорелась надежда… Наверное, потому я и ввязался в это дело? Вот также смотрели на меня в девяносто седьмом глаза Николетт, с которой мы познакомились в пригороде Лиона. Только она уже не могла соскочить с иглы, периоды ясного сознания, когда девушка ещё могла себя контролировать и понимать, чего творит, становились всё короче. Она попросила меня тогда – я не смогу покончить с собой, добей меня ты… и смотрела с радостной надеждой, когда я спускал курок. Хотя о чём я? За десятилетия у меня скопилось так много скелетов по шкафам, что можно оправдать ими любую свою прихоть и поступок.

– Для начала, я скажу тебе, что ты делала неправильно. Ты уехала из города после скандала, когда соблазнила своего учителя. До этого я нашёл довольно тёмную историю, якобы было изнасилование, которое замяли. Это была тоже ты и парня спровоцировала ты? – Алиса медленно кивнула. – Две дозы за короткий период, причём чисто за счёт своих способностей суккубы. Дальше ты приехала сюда, по дороге обеспечила своё финансовое положение. Соблазнить какого-то богатого мужика, затрахать его до беспамятства, а дальше обчистить и сбежать. Стоп, – я заметил, как она то краснеет от стыда, то бледнеет от страха: разврат и её кражи выплыли наружу. – Я не святой и не полиция, меня это не волнует. То есть не одобряю и считаю плохим поступком, но в данной ситуации нас это не касается. Проблема в том, что в твоём случае для тебя это было… ну как если бы ты на ходу закидывалась небольшой дозой того же кокаина, поддержать организм в тонусе. Заодно усиливая привычку. Вдобавок постоянный кайф складывался с прошлыми немаленькими порциями.

На самом деле именно эти мелкие инъекции энергии – быстрый секс и умеренное разочарование от кражи – её и спасли. Поддержали эйфорию небольшими дозами, без ударной ломки структуры организма. Но девушке этого точно знать не нужно. Особенно сейчас. Алиса сникла окончательно. Все её мысли можно было прочитать у неё на лице. Ох, какая ты ещё ребёнок. Не физическими возможностями, в душе. Тебе всё ещё хочется романтики, вздохов при луне и нежного мальчика, для которого ты в постели будешь любимой и единственной. Наверное, из-за этого тебя и надо попробовать спасти. Будь ты старше и опытнее, я, скорее всего, вызнал бы место ритуала и потом сыпанул тебе в тарелку яду. Какая, кстати, сволочь, тебя в это дело затащила? В то, что Алиса нашла место силы и провела ритуал сама, я теперь не поверю. Нет в ней пока ещё той взрослой меры эгоизма и цинизма, чтобы хотя бы подсознательно согласиться на исполнение желания любой ценой и переступив через мораль.

– Так, не раскисать. Монашку из тебя никто делать не собирается, так что уходить в монастырь тебе рано. Или предпочитаешь мужской монастырь? – шутка вышла грубоватая, но девушка невольно хихикнула. – Посмотри на меня. Живу, радуюсь, ухаживаю за девушками и пока ещё не скурился. Но условие для этого должно быть одно. Разум для того человеку и дан, чтобы контролировать инстинкты, а не наоборот. Да, особенность нашего с тобой организма, что без секса именно с применением наших способностей мы не можем. Считай это как лекарство. Кому-то инсулин нужен, нам вот это. Сумеешь колоть себе не больше, чем нужно для жизни – всё остальное время сможешь жить как обычный человек. И встречаться, и целоваться, и провести ночь в чьих-то объятиях с приятным продолжением. Даже гриппом болеть, – я невольно вспомнил свою зимнюю простуду и скривился, Алиса же на это улыбнулась. – Зря смеёшься, зарабатывать на жизнь придётся как обычному человеку. Не сумеешь удержать свои инстинкты в узде, решишь заработать через постель, для сукубы же секс – это естественно – сорвёшься. И тогда, как я и предупреждал. Причём для тебя это особенно актуально. Вчера ты умудрялась подстраивать под жертву свой внешний вид, а это признаки довольно поздней стадии и сильной зависимости. Это означает одно: твой организм к наркотику имеет повышенную восприимчивость. В общем, выбирай.

– Я… – она сглотнула, но сумела ответить. – Я постараюсь.

О том, что мне понадобится уехать, я сообщил Алисе в воскресенье вечером, когда уже закончил собирать сумку в дорогу.

– Ты останешься одна на несколько дней. Думаю, дней пять, но не больше недели.

– Как останусь? – растерялась Алиса. – Где останусь?

– Здесь останешься. В моей квартире. У тебя ещё неделю, а то и две приступы будут. Хотя и не так тяжело, как в пятницу. Всё равно лучше сидеть дома. Продукты я купил, холодильник забит. Хватит на месяц. Лекарства приготовлю вместе с инструкцией, как ими пользоваться. Да, и вот ещё.

Я быстрым движением застегнул на руке у девушки браслет, к которому был закреплён стальной тросик. Специально мастерил конструкцию всё утро.

– Это ещё что? – разозлилась Алиса, голос мгновенно заледенел. – Как собаку решил привязать?..

– Нет. Считай страховка. Тросик на ролике, длины хватит ходить по всей квартире, но выйти ты не сможешь. На самом деле я понимаю, что при желании ты разберёшься в замке и его снимешь. А потом уйдёшь. Но сделать это ты сможешь только в ясном сознании. И это будет именно сознательное решение уйти. Зато тросик удержит тебя, если во время приступа начнётся помрачнение сознания, жажда, и ты попробуешь выйти из квартиры за новой дозой. Если уйдёшь – искать не стану, выплывай сама. Москва – город большой, второй раз мы не встретимся. Так что снимать тросик не советую.

Я не святой, и если Алиса уйдёт – всё равно её найду и прикончу, способы есть. Алиса оказалась девочкой умной, я даже не ожидал.

– Ты хочешь меня проверить, – негромко сказала она. – Я тогда решила стать другой… от боли или потому что и в самом деле, как и ты, не хочу приносить страдания. Да? Но ты мог просто оставить меня одну. Присмотреть со стороны. А ты едешь в мой город. Я слышала, ты заказывал билет на самолёт до Ижевска. Но там тебе нечего делать. Что ты хочешь узнать про меня