Ее лицо снова порозовело.

— Что вы имеете в виду? — спросила она с замиранием сердца.

Он, молча, смотрел на нее.

— Не знаю, почему, но с вами я чувствую себя надежно, — призналась она. — Вы единственный в мире человек, которому важны мои интересы. Вы, — она помолчала и улыбнулась, — каким-то образом знаете и понимаете, когда я голодна и когда могу заснуть на ходу. Это… это тронуло меня. — Она отвела выбившуюся прядь за ухо. — Но это еще не причина любить вас. У меня есть веские основания… остерегаться таких вещей. Я знаю, что должна теперь надеяться только на себя, — и так и сделаю. Кроме того, я не верю, чтобы была нужна в таком состоянии какому-то мужчине, особенно такому, который может завоевать любую понравившуюся ему женщину. Не верю.

Ее глаза потемнели.

— А почему вы решили, что я могу завоевать любую, какую захочу?

Она удивленно подняла брови.

— При вашем-то богатстве, вашем обаянии… вы сами говорили, что женщины всегда бросались к вашим ногам.

Он сухо улыбнулся.

— Еще ни одна женщина не приводила мне веской причины, чтобы не выходить за меня замуж. — Он с иронией посмотрел на нее. — Вы первая, Мейзи.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Вы хотите сказать… что вы хотите этим сказать?

— Только то, что вы не хотите выходить за меня замуж, — он снова посмотрел на залив, прищурившись от солнца.

— Но, безусловно, все другие женщины… безусловно, некоторые из них, должно быть, были хороши и… — она смущенно замолчала.

Раф Сандерсон поморщился при слове «хороши», хотя поймал себя на том, что подумал об Алисии Хиндмарш.

— Да, очень хороши, — сказал он спокойно, — но с этим самым единственным стремлением. У вас нет выбора, Мейзи. Не хотите же вы, чтобы у вас была репутация девушки, переспавшей со всеми на Тихом океане?

Она вздрогнула.

— Но… какого рода брак это будет?

Он откинулся на спинку стула.

— Брак только по названию до рождения ребенка. Преимущества этого должны быть очевидны. У меня есть возможность заботиться о вас и оберегать вас в течение всего этого периода, важного для любой женщины. Потом, — он внимательно посмотрел на нее, — время покажет. Может быть, нас это устроит, а если нет, мы спустя какое-то время тихо аннулировали бы этот брак.

— Устроит нас? — повторила она.

— Как вы однажды справедливо заметили, мне как раз самое время остепениться, поскольку вы явно считаете, что я уже одной ногой в могиле.

— Я не говорила такого! И даже не думала!

— Нет, но сказали, что я не молодею. Послушайте. — Он наклонился вперед. — Мы, каждый по своим причинам, не смотрим на любовь сквозь розовые очки. Но это не значит, что мы не можем сделать так, чтобы наш брак был удачным. Естественно, это покажет только время.

Она почувствовала замешательство, шок, смущение, потом странное трепещущее ощущение внутри, и ее губы раскрылись, глаза округлились, и она приложила руки к животу.

— Что? — нахмурившись, спросил он.

— Он шевельнулся, — выдохнула она. — Он шевельнулся! Малыш.

— Первый раз? — спросил Раф.

Она кивнула.

— А вы знаете, кто будет?

— Девочка. — Ее глаза потеплели. — Я только что делала УЗИ. Я хочу назвать ее Сюзанной, в честь моей мамы. Уже называю ее Сюзи. Я иногда разговариваю с ней. Спрашиваю, будет ли она рыженькой.

Ее зеленые глаза замерцали и наполнились невероятной нежностью, но тут она неожиданно всхлипнула.

— Мейзи, вот о чем вы должны думать, прежде всего — о своей малышке.

Мейзи вдруг ясно все увидела. Какое будущее она может предложить ребенку?

— Я… Наверное, вы правы. Похоже, у меня нет выбора. Но при других обстоятельствах я бы никогда этого не сделала!

Он не сказал ничего.

— Я знаю, это звучит ужасно…

— Звучит типично для Мейзи Уоллис, — сказал он.

Через две недели Мейзи прочла в газете: Рафаэль Сандерсон, который в настоящее время слывет одним из самых завидных холостяков в стране, являясь президентом корпорации «Сандерсон минералс», а также главой овцеводческой компании «Диксон», сделал неожиданное заявление о том, что женился. Церемония бракосочетания прошла строго конфиденциально в кругу семьи. О его жене, Мейрид Сандерсон, урожденной Уоллис, почти ничего неизвестно, и ни о каких деталях церемонии не сообщалось.

Сверху над статьей были размещены два фотоснимка. На одном — Раф в вечернем костюме, на другом — Мейзи. Это была фотография, сделанная в фотоателье и переданная Рафом в газету. На этом снимке Мейзи выглядела очень респектабельно, в эксклюзивном наряде и с изысканным обручальным кольцом — крупный изумруд в окружении бриллиантов.

Мейзи переехала в роскошную квартиру через два дня после визита Рафа. Квартира была снята на имя Джека Гастона. Она с облегчением согласилась на это после того, как в ее доме несколько раз звонил телефон, но звонивший, послушав ее голос, клал трубку.

У нее возникло ужасное чувство, что за ней следили, даже преследовали. Она поймала себя на том, что часто поглядывает через плечо. Тут она и начала по-настоящему чувствовать себя страшно одинокой и напуганной…

Именно в это время Рафу пришлось срочно улететь на несколько дней в Мельбурн по неожиданному делу. Его сестра Соня приехала, чтобы побыть с Мейзи.

— Не знаю, как вы отнесетесь к этому, — с такими словами женщина вошла в квартиру, — но я Соня Сандерсон. Раф сказал мне, что женится на вас и просит присмотреть за вами несколько дней. — Она резко остановилась и, подбоченившись, хмуро взглянула на Мейзи.

Соня была темноволосой, со сверкающими глазами и властными манерами. Она оглядела Мейзи, в ее клетчатых обтягивающих брюках и свободной зеленой блузе, с локонами, собранными в пучок, и в туфлях без каблуков.

— Я не совсем такой вас представляла, — добавила она.

— Вам совершенно не нужно оставаться и заботиться обо мне, — спокойно сказала Мейзи. — Я в состоянии сама о себе позаботиться.

— Моя дорогая, — язвительно проговорила Соня, — несмотря на то, что я его старшая сестра, как и все остальные родственники, я прыгаю, если Раф велит прыгать.

— Я уже это и сама поняла, — ответила Мейзи с явной горечью.

В глазах Сони появилось неоднозначное выражение.

— Давайте начнем сначала. Будем друзьями? У меня такое чувство, что вы нуждаетесь в друге, а я люблю Рафа, несмотря на его нетерпимое поведение. Как я понимаю, вы беременны, и мерзавец Тим Диксон ответственен за это?

Мейзи неожиданно села и расплакалась. Соня протянула ей платок и потрепала по плечу, а потом налила чашку чая. Немного успокоившись и с благодарностью сделав глоток чая, Мейзи сказала: