Калин усмехнулся:

– Ешь, пернатый, это завтрак бесплатный.

Подхватил мешок с мясом и пошел дальше, пытаясь хоть что-то разглядеть в белесом тумане. Ноги скользили на мокрых камнях. Впереди показался размытый корявый силуэт, довольно массивный…

Калин замер, во все глаза всматриваясь вдаль. Нож он уже крепко сжимал в руке – как достал, и сам не заметил. Время тянулось, словно смола, корявый силуэт стоял неподвижно, мальчик не шевелился.

– КР-РА! – раздался над головой голос недавнего знакомца.

Ворон пролетел так низко, что обдал воздушным потоком от взмаха крыла, уселся прямо на голову неведомому существу, так напугавшему ребенка. Несмотря на наглую птицу, силуэт все так же был неподвижен, укрываясь в тумане.

– Ладно, – буркнул Калин и, собрав всю смелость в кулак, сделал шаг вперед, тихо, как учили.

Мальчик приближался метр за метром, видимость прояснялась.

– Чтоб тебя! – выдохнул он с облегчением, когда наконец-то удалось разглядеть монстра.

Обломок от дерева исполинских размеров, здоровенный фрагмент ствола, сплошь покрытый густым и бархатистым мхом, застрял между двух валунов в наклонном положении. Толстенные кривые ветви по бокам издалека, действительно, походили на руки мутанта-переростка.

По спине пробежал озноб, и мальчишка нервно захихикал, оседая на влажный, холодный камень. Напряжение спало. В этом месте ручей промыл довольно глубокую ямку. Мелкие водовороты, периодически появляющиеся на поверхности темной воды, предупреждали о коварности тихой заводи.

Можно было еще поискать, но его ждали, а он прошел уже прилично. Время поджимало, вода в крынке давно закипела и остыла, а ему еще нужно ободрать так кстати попавшийся мох и наломать тоненьких, свежих веточек для чая. По пути сюда как раз встречались подходящие.

Калин приступил к работе. Птица внимательно наблюдала за процессом. Мальчик тоже иногда поглядывал на ворона и даже начал с ним беседу, предложив помочь, ну, хотя бы в сборе мха, что ли. Он, конечно же, шутил, всерьез не рассчитывая на то, что птица хоть чуточку понимает человеческую речь. Но каково было его удивление, когда ворон стукнул пару раз довольно грозным клювом, отколупнул мшистый край и потянул с конкретной целью – отодрать его от дерева. Пара минут возни, и на камни рядом с мешком упал первый пласт мха. В две руки и в один клюв работа шла споро.

– Ну, дружище, ты прям, гений рода пернатого. И откуда ж ты такой умный взялся-то? Может, ты еще и говорить умеешь? Не? Молчишь… эх, ну, ладно.

Мох пришлось складывать в импровизированный мешок, сделанный из собственной рубахи, а раздеваться жуть как не хотелось. Надрали разного: и сухого, и зеленого. Мох – это не только мягкая подстилка для ночлега, удобная подушка, но еще и природный антисептик, кровопретворяющее средство и перевязочный материал. Кроме того, в нем можно готовить, так что много его не бывает.

Уложив всю ношу в мешок, Калин достал кус мяса и оставил на соседнем валуне.

– Держи, пернатый, это тебе. Спасибо, дружище, и за общение, и за помощь тоже спасибо.

Ворон, спикировав с ветки, приземлился рядом с едой, деловито поставил на нее лапу, клюнул.

– Ну, ты, это, прилетай, если хочешь, мы там, в пещере пока живем. Ладно, пока, птичка. Надеюсь, еще свидимся.

* * *

Отец не явился ни к обеду, как рассчитывали дети, ни к закату. На следующий день за ними также никто не пришел.

– Чего делать будем? Еще пара дней, и у нас мясо закончится. Все, есть нечего, – убитым голосом заявила Анята.

– Как же нечего, а рыба?

– Рыба? И как ты ее ловить собрался, голыми руками? Или ты с собой и снасти прихватил?

– А давай тебе волосы обрежем и скрутку сделаем, – хихикая, предложил Митек. – Гля, какие они у тебя длиннющие, как раз то, что надо.

– Себе обрежь язык лучше.

– Анятка, торжественно клянусь любить тебя и лысую до самой смерти. Брат твой свидетелем пусть будет этой клятвы.

– Вот не погляжу я на немочь твою да как врежу сейчас, на всю жизнь запомнишь.

– Эх, да было б там, чем запоминать, всю голову уже и без тебя давно отбили.

Анята сокрушенно выдохнула, подкатив глазки. Митек довольно захихикал.

– Калин, – переключился он на товарища, – ты вот лучше нам расскажи, вспомнил ли чего про Богов-то?

– В смысле?

– Ну, там которые, – махнул он головой в сторону дальней стены. – Или ты не глядел?

– Вот черт, да я позабыл про то совсем, замотался, блин.

– Вот чудно ты говоришь, все привыкнуть не могу. Замотался он, – прыснул смехом Митек. – Ну, тогда назад разматывайся да пойди, погляди.

– И я хочу! – тут же заявила Анята, готовая прямо сейчас стартануть с места.

Калин посмотрел на друга, ища помощи, но тот лишь неопределенно-растерянно пожал плечами.

– Куда же я без тебя. Пошли, лист ты мой банный, – обреченно сказал он своей сестрице, медленно поднимаясь с места.

После того, как Взрывник обнаружил на берегу кусок бетонного перекрытия с торчащей арматуриной, вернувшись в пещеру, обратил внимание на стены, пол, потолок их укрытия, и закрались к нему в душу очень сильные подозрения, что это вовсе и не пещера. Потом бытовые дела вновь утянули мальчишку, отвлекли от размышлений и изучения жилища. Ребята ведь и одной сотой не знали из того, чему был обучен их странный с недавних пор друг и брат, и все тяготы дикой жизни легли на плечи Калина, а к вечеру ослабленный организм, вымотанный непривычными для этого тела нагрузками, просто отключился. Ни мыслей, ни снов…

В дальнем конце пещеры чернел неровным треугольником маленький лаз.

– Туда? – спросил Калин товарища.

– Ну да. Осторожно ток, голову не зашибите. И это, возьми чем посветить.

Подпалив свечу, Калин поднес ее к отверстию внизу стены, явно разрытому до размеров, в которое мог пролезть некрупный подросток.

Пламя даже не колыхнулось, значит, сквозняка нет. Глухо.

– Ну, идем, али что? – подпихнув брата в плечо, поинтересовалась Анятка, сгорая от любопытства и азарта.

Калин выдохнул и полез первым. Ему почему-то очень не хотелось залазить в черное, неизвестное Ничто. Нахлынувшее чувство тревоги заставило сердце колотиться в районе горла. Пару раз сглотнул. Вроде, полегчало. Протиснувшись в «кроличью нору», дети оказались… в пещере Аладдина. Свеча горела уверенно, и метров семь, а то и все десять открылись взору.

Множество вертикальных и горизонтальных тумб расположились рядами по комнате, не имеющей ни единого окна – ровные, глухие стены с массивной на вид, единственной дверью. Возле стен – до самого потолка стеллажи-каркасы, в одном из углов охапка странных копий. Калин неуверенно шагнул вперед, обернулся к сестре. Первое, что бросилось ему в глаза – вовсе не вытянутое, с приоткрытым ртом, лицо Аняты. Он увидел дверной проем. Самый натуральный дверной проем, заваленный бетонным крошевом, и лишь в самом низу – ниша, образованная благодаря куску бетонной плиты, косо стоящей под углом, примерно, градусов тридцать. Она-то и держала всю гору строительного мусора, не давая полностью законсервировать помещение. Стоило представить, как оно все осядет вниз, и по позвоночнику неприятно пробежались холодные насекомые. За этой бывшей дверью когда-то располагалось подсобное помещение музейного подвала, которую мальчики и приняли за пещеру. То, что это именно музей, Взрывник догадался по хранящимся экспонатам, многие из них находились в стеклянных, наглухо закрытых аквариумах – тех самых кубах и гробах. Подойдя к одному из них с уже очищенной поверхностью, видимо, в прошлый раз почистили, мальчик обнаружил бюст Сталина, в другом – Дзержинского, уменьшенные до человеческого роста, а некоторые и того меньше, статуи: «Серп и Молот» – рабочий и колхозница, «Баба с веслом» – девушка с веслом, «Защитник отечества с младенцем на руках» – воин-освободитель, «Пионер-горнист» – пацан с трубой, «Чебурашка и Гена», Олимпийский Мишка и многие другие из старинной эпохи СССР. Были там экспонаты и из других исторических эпох и территорий. Взрывник нашел там представителей Древнего Рима, Египта и Эллады. Статуи, чеканки, женские украшения, вазы, амфоры и другая бытовая утварь, представляющая музейную ценность – это, скорее всего, были копии-новоделы для проведения экскурсий, хотя, как знать, мир-то другой, из параллельных. Были и картины в рамах, но время их не пощадило; металлы, гипс, фарфор, янтарь, стекло и мрамор – все же материалы намного прочнее древесины и тканей. Даже некоторые виды пластика уцелели – спасибо герметично запечатанному помещению, иначе не простояли бы столько времени и они – окислились бы, рассыпались в прах, истлели…