– Расслабься, Хромой, – саркастическая усмешка играла на устах Гурова. – Это и вправду не мой курятник. Я хочу с ним просто пообщаться.

– Для начала?

На этот раз полковник нахмурился. Поведение информатора нравилось ему все меньше и меньше. Прежде он никогда не был таким дотошным, не задавал наводящих вопросов. Хромой по какой-то причине предпочитал юлить и тянуть время, уходя от главного вопроса. Пораскинув мозгами, Гуров пришел к несложному логическому заключению, что в данном конкретном случае его просьба самым тесным образом связана с благополучием самого информатора.

– Кажется, я тебя понял, Хромой, – полковник подозрительно прищурился. – Судя по всему, нам не придется долго заниматься поисками. Шапито поставляет тебе товар?

Маленькие глубоко посаженные глазки сидящего на ящике крепко сбитого мужчины лихорадочно забегали из стороны в сторону. Но запираться уже не имело никакого смысла. Гуров раскусил его по полной программе.

– Ладно-ладно, полковник! – Хромой перекатил на зубах сигарету и поднял вверх обе руки, демонстрируя тем самым акт полной капитуляции. – Ваша правда. Я имел дело со многими крупными поставщиками, вы знаете. Но в последнее время товар ко мне приходит действительно от Шапито. Но я имею дело только с его посредниками. Ко мне пару раз наведывался парнишка. Его погоняло Михей. Он сейчас у Шапито вроде как в учениках ходит. Тоже шустрый малый, башковитый. Да и, признаться, товар у них всегда чистый, путевый. Ну, без разного там барахла. Понимаете?

Гуров молча выслушал всю эту душещипательную тираду, ни разу не перебив информатора, но Хромой не мог не заметить того, что на лице сыщика отобразилось равнодушное, скучающее выражение. Под занавес полковник даже позволил себе демонстративно зевнуть, не прикрывая ладонью рот. Хромой замолчал.

– Что-то не так, Лев Иванович?

– Меня интересует только Шапито, – напомнил Гуров. – Как его найти, знаешь? Без всяких там посредников и толковых учеников.

Хромой тяжело вздохнул.

– Знаю, – вынужден был признать он. – Я был бы не я, если бы не знал этого. Шапито – тихушник, но и мы не пальцем деланные. Есть у него хатка, Лев Иванович. Ну, в том смысле, дыра, где он схоронился. Товара он, правда, там не держит. Рассовал, по привычке, по разным местам. Но сам лежит тихо. К нему только все тот же Михей ныряет да пара-тройка торчков, которых Шапито тоже в своих целях использует.

– Где эта хата?

Гуров был напорист. Возможно, в другое время и при других обстоятельствах он бы и не отмахнулся так небрежно от данной темы. И Михеем бы поинтересовался, и другими подельниками Шапито, и местами, где наркодилер хранит свои основные запасы. Но сейчас ему было не до этого. Для Крячко, сидящего там, в ИВС, каждая минута равна вечности, и Гуров прекрасно понимал это. А потому имел сейчас право только на четкую целенаправленную работу. Однако Хромой замялся с ответом. Терять собственный налаженный бизнес ему не хотелось.

– Не поймите меня неправильно, Лев Иванович, – он выудил изо рта истлевшую почти до самого основания сигарету, бросил окурок на пол и, спрыгнув с ящика, раздавил его тяжелым квадратным носком ботинка. – Но Шапито… Как бы вам это сказать?.. Ну, это не зелень какая-нибудь пузатая. То бишь птичка-то серьезная. Стреляный воробей, можно сказать. Подозреваю, что за ним и людишки серьезные стоять могут.

Гуров скривился, как от зубной боли, вынул правую руку из кармана брюк, проворно скользнул ею за отворот пиджака.

– Считай, что ты меня уговорил, Хромой, – в пальцах полковника, как по волшебству, появилось дорогое кожаное портмоне. – За Шапито дам тебе больше обычной таксы. Тридцать баксов. Но учти, это первый и последний раз, когда я позволяю тебе торговаться со мной. При иных обстоятельствах…

– Ай-ай, полковник, – настроение у Хромого заметно улучшилось, и он, глядя на Гурова, игриво прищелкнул языком. – Не ожидал.

– Чего ты не ожидал? – нахмурился Гуров.

– Не ожидал такого грубого прокола с вашей стороны. При иных обстоятельствах, как вы сами только что выразились, вы бы мне сейчас как минимум фейс подпортили бы, а как максимум настолько кислород бы перекрыли, что я уже через день к вам сам на коленях приполз бы и упрашивал выслушать меня относительно интересующего вас адресочка. А тут вот как выходит… Занятно, Лев Иванович, занятно. Видать, Шапито вам ой как нужен! Ну, просто позарез. Да?

Но уже в следующую секунду, встретившись с колючими глазами полковника, Хромой осекся на полуслове. Он уже достаточно хорошо знал Гурова, чтобы осознать для себя все последствия подобного монолога. Секунда-другая, и скорый при известных обстоятельствах на физическую расправу сыщик из Главного управления взорвется, как триста тонн тротила. Испытывать на себе подобную метаморфозу Хромой желанием не горел.

– Что-то ты не в меру разболтался сегодня, – Гуров отлепился от косяка и сделал всего один-единственный шаг в сторону Игоря. Тот невольно отшатнулся, ткнувшись копчиком в деревянный ящик, еще недавно служивший ему сиденьем. – Или действительно давно никто не разминался на твоей физиономии, Хромой? Забыл поговорку о том, что чем меньше знаешь…

– Я помню-помню, – все игривое настроение с Хромушина как рукой сняло. – У Шапито квартирка на Ключовке. Небольшая… Двухкомнатная, кажется. Дом номер пятьдесят восемь, пятиэтажка. Второй этаж, квартира… Черт! Квартиру я не знаю, Лев Иванович… Последний подъезд, угловая, направо.

Рука Хромого неторопливо потянулась к трем десятидолларовым купюрам, свернутым в трубочку, которые Гуров все еще держал в вытянутой руке. Пальцы коснулись банкнот, но полковник не спешил отдавать своему информатору заработанный презент.

– Попробуешь предупредить его…

– Ну что вы, Лев Иванович! – при этом Хромой даже до смешного выпятил нижнюю губу. – Что я, самоубийца, что ли? Все понимаю… И никогда вас не подводил. Чье мне уважение дороже, в конце концов? Ваше или Шапито?

– Ну все, хватит, Хромой, – осадил его Гуров. – Распелся теперь, как курский соловей. Я уже все понял. Просто посчитал не лишним предупредить тебя.

Полковник выпустил из пальцев банкноты, и те благополучно остались в руках Хромушина. Маленькие глазки всего лишь на одно мгновение алчно блеснули, но тут же приняли свое прежнее привычное выражение. Хромой сунул доллары под комбинезон, как он это уже делал на глазах Гурова после передачи товара в окошечке для сдачи посуды.

– Если что, всегда обращайтесь, Лев Иванович, – верзила заискивающе улыбнулся и сунул в рот очередную сигарету, выуженную из пачки.

– Непременно.

Гуров завел руку за спину и открыл дверь подсобного помещения. Вышел, не прощаясь, и, стремительно миновав зал «Аргентины», оказался на улице. Остановился возле собственного «Пежо», припаркованного у тротуара. Усиливающийся ветер беспощадно срывал с деревьев пожелтевшие листья и заботливо посыпал ими все вокруг.

Гуров тоскливо взглянул на осиротевшие полунагие кроны. Ему никогда не нравилась осень, время года, когда людям вынужденно приходилось расставаться с благодатным теплом, к которому они уже так успели привыкнуть. Полковник не был меланхоликом и никогда не считал себя таковым, но в данный сезон его, как перелетную птицу, все чаще и чаще тянуло податься куда-нибудь в теплые края. Может быть, это первый признак старости? Гурову не хотелось так думать. Он решительно отбросил все эти мысли и переключился на насущные проблемы.