Нора стискивает зубы, собирается с духом и… забирается под кровать. Ее в любом случае убьют – не аберрант, так ее мама, если дочка не отмоет капли крови, оставленные на паркете расцарапанными руками, или не выметет лохмотья и пух из-под кровати. От пыли у Норы чешется нос, ей почти нечем дышать. Вблизи слышится яростное хлопанье крыльев аберранта, а затем – несколько громких ударов один за другим: чудовище врезается в кровать. В конце концов, его крошечный мозг понимает, что с такими размерами он не может пролезть в дыру, поэтому он снова сжимается и пробирается под матрас.

«Точно!»

Нора машет руками, пытаясь избавиться от зубов мутанта. Все ее тело саднит от царапин, и девочка хочет уже наконец раздавить своего противника, но он улетает каждый раз, когда над ним заносят ладонь.

«Утопи его!»

Аберрант уже добрался до ее лица, и Норе приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не отвесить себе пощечину, сбросив противника.

«Утопи его, утопи!»

Крошечные зубы аберранта один за другим впиваются ей в щеку.

«Утопи его, утопи его, утопи, утопи, утопи!» – насекомое кусает ей нос, когда внезапно перед его мордой будто прорывает плотину. «Молодец, но с поздравлениями можно и подождать!». Кашляя, Нора переворачивается, ударяясь спиной об основание кровати. Аберрант падает на паркет, не в силах пошевелить промокшими крыльями, и не успевает увеличиться в размере, потому что девочка припечатывает его к полу. Раздается характерный звук, известный как «раздавленный жук». Нора с отвращением отдергивает руку, ожидая обнаружить на паркете коричневое тело мертвого насекомого. Но там ничего нет. Только серый дымок, ускользающий сквозь ее пальцы.

Нора все еще лежит под кроватью, стараясь прийти в себя. В зеркале, виднеющемся в глубине комнаты, облегченно улыбается ее отражение, которое, казалось бы, приобрело слегка зловещий вид.

М-м-м… возможно, этой ночью блокнот ей все-таки пригодится. Вдохновение вернулось!

Ирис

– Говоришь, она это придумала после того, как замочила гигантского слепня?

– Метаморфа, – поправляет ее Луна.

– Ага, – подтверждает Хана, почти не обращая на них внимания. – Никогда не угадаешь, что именно тебя вдохновит.

Люди вокруг начинают лениво подниматься с трибун. Под перилами, отделяющими зрительскую зону от поля, до сих пор подсвечивается табло со счетом только что завершившейся игры. Один за другим раздаются эмоциональные возгласы, и вскоре гул голосов буквально пропитывает спорткомплекс, усиливаясь с каждым разом и заполняя собой все пространство так, что становится нечем дышать. Ирис чувствует себя как в пластиковой бутылке.

– Она должна была сразу же позвонить нам и все рассказать, – настаивает Луна, скрестив руки на груди.

– Именно! Мы же для чего-то создали чат.

– Хана, признай уже наконец, – говорит Ирис, – эта группа мертва с тех пор, как ты ее создала.

– Если бы, – бормочет Луна.

Не то чтобы Ирис не понимала ее…

Когда думаешь о чате защитниц волшебного ордена, на плечах которых лежит ответственность за спасение мира (если кто-то и думает о них в этом ключе), скорее всего, представляешь секретные обсуждения, теории происхождения аберрантов… Все что угодно, но только не происходящее в этом чате на самом деле: он буквально наводнен видео с хаски, говорящими «Я люблю тебя», котами, впервые увидевшими свое отражение в зеркале, роликами с надписью «СМОТРЕТЬ ДО КОНЦА» и еще дюжиной всякой дребедени, которую постоянно рассылает Хана. И это не считая мелодии «С добрым утром!» и какой-то диснеевской песни на ночь. И так ка-а-а-ж-дый день.

– Ну, это похоже на Нору, – объясняет Эрин, приветственно помахав группе знакомых издалека. – Если хочешь что-то узнать, ее придется долго упрашивать.

Они снова стоят в школьном коридоре в субботу – но на этот раз в ожидании Норы, которая вот-вот должна выйти из раздевалки после волейбольного матча. И все потому, что прошлой ночью на подругу снизошло волшебное озарение, о котором она не хотела им рассказывать. Единственная, кто в курсе, – это Эрин, и именно она настояла на личной встрече с целью показать Норе, что все очень заинтересованы ее открытием.

Ирис чувствует себя не очень комфортно. Вернее, она хочет узнать, что же придумала Нора, но ей не нравится общество Эрин.

Честно говоря, Эрин оказалась приятнее, чем можно было предположить. Не то чтобы Ирис не нравилось общаться с ней – скорее, ощущать себя частью ее «свиты». Эрин как магнит: куда бы она ни пошла, все, улыбаясь, с ней здороваются. И теперь, когда Ирис маячит неподалеку, популярность подруги сетью накрывает и ее саму. Внезапно все начинают спрашивать «Как дела?», «Как поживаешь?», в том числе и люди, с которыми она не знакома. Ирис не нужно читать их мысли, чтобы понять: что бы она ни ответила, им все равно.

Нет, у нее нет в этом необходимости… но иногда она все-таки читает мысли других. Ей больше не нужно прикасаться к кому-то, чтобы услышать, о чем он думает. Ирис обнаружила это случайно несколько дней назад, когда вошла в комнату Криса одолжить у него футболку, и тот мысленно выпалил самый мелодраматический речитатив, который она только слышала от него за всю жизнь. А это говорило о многом: брат Ирис сочиняет песни, когда ему грустно (признаться, отвратительные песни). Эта привычка у него с самого детства – например, в десять лет он посвятил элегию своей любимой улитке.

Ирис кружила вокруг кровати брата, готовясь застать его врасплох и посмеяться над ним. Но когда она оказалась напротив Криса, то поняла, что он ничего не сочиняет. Он даже не разговаривал, а просто смотрел в свой телефон и думал о своей бывшей девушке – да так напряженно, что его мысли проникли в голову Ирис.

Она все равно дразнила его, но с любовью. Ну или почти с любовью.

Ирис никому не рассказывала о своих успехах, даже Хане. Прошло уже три недели после таинственного происшествия в доме бабушки Луны, вызванного телекинезом, но Гала и Селена до сих пор не могут выяснить, кто за этим стоит, и продолжают подозревать Ирис. Они утверждают, что потеря контроля сильно взбудоражила энергию вокруг, и ей требуется время, чтобы стабилизироваться. Именно поэтому предметы все еще время от времени летают в воздухе, даже когда Ирис нет поблизости.

Ирис не ведется на это и подозревает, что остальные тоже. Конечно, Селена и Гала проявляют предельную осторожность, избегая физического контакта с ней, иначе их мысли с легкостью подтвердят предположение девочки. Что ж, если они ей не доверяют, значит, Ирис не доверяет им тоже.

Трибуны пустеют, и вскоре пакетов с недоеденными закусками остается больше, чем людей. Ирис откидывается на спинку сиденья, уставившись в скучный бетонный потолок, и задается вопросом, получилось бы у нее сделать крутые снимки, возьми она