жутко пьяны – так поначалу показалось сыщикам, потому что на столе возвышалась четверть[31] с мутным самогоном, стояли стаканы, рюмки и несколько тарелок с простенькой закуской.

Приблизившись к каждому, Егоров принюхался. От мужчин разило самогоном. Но тут Бойко заметил на полу блестевший предмет. Вооружившись пинцетом, он нагнулся и подцепил тонкую иглу от медицинского шприца. Это уже было интересно.

Но еще более интересная находка ожидала в одной из соседних комнат, обустроенной сообразно номеру в публичном доме. За ширмой на широкой кровати раскинулась обнаженная молодая женщина. А на ковре рядом с кроватью, сжимая в руке пустой пузырек из-под капель Зеленина, лежал пожилой мужчина в исподнем и с клиновидной седой бородкой. Красотка пребывала в глубоком наркотическом сне, а вот мужчина уже не дышал, хотя еще оставался теплым.

– Стало быть, вы – Адам Аронович Бернштейн – заявляете, что все эти люди приглашены на празднование вашего дня рождения. Так? – изучая паспорт одессита, спросил Иван Харитонович.

Беседа происходила в зале. Старцев сидел за большим круглым столом; Адам, стоя перед ним, переминался с ноги на ногу, точно провинившийся пятиклассник. Его брючный ремень почему-то съехал вбок, шнурки ботинок были развязаны, а редкие волосы торчали во все стороны. Судя по выражению одутловатого лица, одессит разочаровался в придуманной на ходу версии, но сдавать назад не хотел, потому что другой версии у него не было. Да и прописанная в паспорте дата рождения – 19 августа – вполне могла отмечаться на следующий день. То есть сегодня.

– Я не заявляю, гражданин начальник. Я просто объясняю, что был не против, если они зайдут на огонек и поздравят пожилого Адама. Откуда я мог знать, что у них такие таланты употреблять халявный самогон?! – театрально возмущался одессит, прижимая руки к груди. – Сели за стол, все было чинно и в ажуре: пожелания здоровья, сумасшедших денег и вечной жизни. А потом вдруг понеслась душа в рай: замени рюмки на стаканы, тащи еще одну бутылку…

– Все пятеро – ваши друзья?

– Скорее знакомые.

– Назовите их имена, фамилии, адреса проживания…

За два года работы в МУРе Старцев поднаторел и неплохо разбирался в представителях криминального мира. Одного внимательного взгляда было достаточно, чтобы понять, кто перед ним: лидер банды, его помощник, функциональная фигура, способная выполнить ответственное задание, рядовой член банды или кандидат – так называемый оголец. Сейчас перед ним стояла мелкая сошка. Заурядный хозяйственник, финансист или содержатель притона. Возможно, он был одним из помощников главаря, но не имел прямого отношения к грабежам, налетам и другим громким преступлениям. «Ну и ладненько. Тем легче его будет расколоть», – удовлетворился своими наблюдениями Иван Харитонович.

– Воскобойников Петр Терентьевич, – кивнул Адам на спящего интеллигента. – Проживает у престарелой мамаши на Краснопролетарской. Номер дома и квартиры, извините, не знаю – никогда в гостях у него не бывал.

Старцев записал данные и указал на блатных.

– А эти?

– Лежит Гиви Эмухвари; проживает на Крюковской улице рядом с Введенским кладбищем. Сидит… – Одессит запнулся. Наморщив лоб, признался: – Простите, знаю только прозвище.

– Давай прозвище.

– Гармонист. А зовут его… В общем, Гиви называет его Вано.

Пока Старцев допрашивал задержанного Бернштейна, остальные оперативники продолжали осматривать дом. Олесь Бойко успел вызвать карету «Скорой помощи» и экспертов, а теперь обыскивал одежду находящихся в бессознательном состоянии гостей. Игнат Горшеня с фотоаппаратом и вспышкой фиксировал важные для следствия детали. Васильков познакомился с двумя старушками, обитавшими в двух дальних комнатах. Ким с Баранцом облазили кухню, кладовую и ванную комнату. Василий Егоров с присущими ему неторопливостью и тщанием изучал жилые комнаты.

Сверив данные гостей с найденными документами и записав их в блокнот, Иван Харитонович задал очередной вопрос:

– Вы владеете площадью в этом доме?

Адам снова изобразил глуповатую улыбку и затянул:

– Нет, шо вы! Я к этому дому никаким боком! Просто мне самую малость доверяют, вот и разрешили, так сказать, посидеть за столом.

– Кто разрешил?

– Да я того человека видел всего четыре раза. Дважды в переулке, один раз в трамвае и еще раз в очереди за хлебом.

– Послушайте, Бернштейн, – начал терять терпение Старцев. – Если я до сих пор не надел на вас наручники и не отправил в камеру к самым лютым насильникам и убийцам, то это не означает…

Договорить он не успел. В залу, где проходил допрос, вошел Егоров и поставил на стол перед Старцевым картонную коробку со стерилизатором, шприцами, иглами, ампулами, ватой и… большим блестящим револьвером. По всему было видно, что все это побросали в коробку и в большой спешке припрятали в первом пришедшем на ум укромном месте.

– Нашел у одной из старушек под кроватью, – пояснил Василий.

Оглядев находку, Иван Харитонович поднял тяжелый взгляд на задержанного.

– Что вы на это скажете, Адам Аронович?

– Я себе знаю, что ни в чем не виноват, а вы себе думайте что хотите… – начал было тот, но Старцев железным тоном оборвал его:

– Бернштейн, через пару минут сюда нагрянут наши эксперты, снимут отпечатки твоих пальцев, а затем поработают с вещичками из коробки. Чуешь, к чему я клоню? А клоню я к тому, что на чистосердечное признание у тебя остались эти две минуты, и ни секундой больше. Потом ты будешь очень сильно сожалеть о том, что сейчас не помог сам себе.

– Я не сильно умею сказать, но хочу! – заторопился Адам, переменившись в лице.

– Мы готовы послушать за ваше раскаяние, – ответил на одесский манер Иван Харитонович.

– А дозволите мне перо и бумагу? Я не силен в разговорном жанре.

Старцев выдернул из блокнота пару чистых листков, достал из кармана второй карандаш.

– Садись и пиши все как было.

Бернштейн уселся на ближайший стул и запыхтел над сочинением…

Одна за другой в Грохольский переулок примчались несколько машин. Народу в бывшем купеческом доме изрядно прибавилось. Из соседних домов начали выглядывать любопытные граждане.

Врач скорой медицинской помощи осматривал невменяемых гостей Бернштейна. Один из прибывших экспертов снял у всей компании отпечатки пальцев и теперь исследовал на предмет их наличия на бутылках, стаканах, шприцах, стерилизаторе, револьвере и прочих вещах. Другой колдовал над упаковкой, в которой тускло поблескивали оставшиеся ампулы с неизвестным веществом. Третий забирал у пострадавших гостей кровь для анализа…

– Пожилой мужчина без одежды скончался около сорока минут назад, – доложил врач, осмотрев всех пятерых. – Причиной смерти, полагаю, стала сердечная недостаточность. Об этом говорит и пустой пузырек с каплями Зеленина. Точную причину смерти вам назовут после вскрытия тела.

– А что по остальным? – спросил Егоров.

– Сильнейшая степень опьянения, вызванная крепким алкоголем и