– Правильно! – горячо поддержал и одобрил Тимофеев.

– Чтоб ты еще придумал, – заворчал Исаев-старший. – «Ис-15»! Ха! Это ж плагиат в железе!

– Неправда!

– Да что – неправда! Буду я еще позориться…

Марленыч смолк, но тишина стояла недолго. Послышался глуховатый голос:

– Здравствуйте, товарищи.

Марлен резко обернулся и встретился со взглядом Сталина. Иосиф Виссарионович стоял в дверях, снимая фуражку.

– Здравствуйте, товарищ Сталин! – повскакивали «посвященные».

– Надоело мне принимать гостей, – улыбнулся вождь, – захотелось и самому в гостях побывать. Кстати, товарищ Исаев, я поддерживаю товарищей – Микоян здесь ни при чем. «Ис-15» гораздо лучше.

– Иосиф Виссарионович… – с укором проговорил Марленович.

Сталин широко улыбнулся и махнул рукой:

– Ну, показывайте мне свое хозяйство!

Всей гурьбой персонал отправился на «экскурсию» – бедный Власик не знал, как же ему уберечь подопечного в шумной толпе.

Лаборатория Марлена встретила гудением трансформаторов, шелестом вентиляции, запахом горячего металла. В кварцевых тиглях росли монокристаллы кремния, несколько сотрудников крутились вокруг диффузионных печей, свиристела алмазная пила, разрезая кремниевые слитки на пластины – шел рабочий процесс.

– Так вы говорите, американцы этого не умеют? – спросил вождь, с интересом осматриваясь.

– Лет на десять мы их точно опередили, товарищ Сталин.

– Это хорошо…

В группе Лебедева спецы в белых халатах поклонялись двум большим шкафам, набитым электроникой. Сергей Алексеевич возбужденно тараторил:

– Это МЭСМ, товарищ Сталин! «Малая электронная счетная машина». И мы собираем ее не на лампах, а на вот таких вот печатных платах, где сплошь транзисторы. Информация хранится на магнитных лентах, вводится перфокартами, а быстродействие просто колоссальное – двадцать тысяч операций в секунду!

Для Иосифа Виссарионовича это мало о чем говорило, и он спросил:

– А как быстро такие машины работают у наших противников и союзников?

Лебедев пренебрежительно фыркнул.

– Американский «Марк-1»[12] выполняет в секунду всего лишь триста умножений или пять тысяч сложений. Машина «Цет-3» немецкого инженера Конрада Цузе весит впятеро меньше, но действует медленнее – умножение или деление за целых три секунды!

– Очень хорошо, – кивнул довольный Сталин. – А для чего нам такая быстрота?

Лебедев даже рот открыл от изумления, и Марлен вмешался:

– В ракетостроении или в авиации необходимо проделывать очень много сложных расчетов, без которых не получить ни нормального самолета, ни ракеты. И вот такой вычислитель, – он небрежно похлопал по панели МЭСМ, – за сутки справится с задачей, над которой целый полк конструкторов будет корпеть полгода. С электронно-вычислительными машинами мы сразу и резко ускоряем расчеты, следовательно, сокращаем сроки разработки того же истребителя. Да и разве одна оборонка нуждается в ЭВМ? А статистика? А расшифровка кодов? Там, где человек затратит месяцы, вот такой вот вычислитель справится за день. Ну, это сейчас так, а потом даже минуты хватит, считаных секунд!

– Очень хорошо! – повторил вождь.

* * *

Закончив «обход», Сталин вернулся в актовый зал, и Власик запер двери. Вместе с Верховным Главнокомандующим остались лишь «гости из будущего», вся «великолепная шестерка».

Иосиф Виссарионович присел за стол и положил руки на столешницу, ладонью прикрыв ладонь.

– Обстановка на фронте остается сложной, – медленно проговорил он. Сунув руку в карман, он поморщился – трубки не было. Тогда Сталин достал папиросу из пачки, а Краюхин-старший щелкнул зажигалкой.

Вождь прикурил и кивнул.

– Обстановка остается сложной, – повторил он. – Мы по-прежнему не спешим переходить в контрнаступление, тянем до конца, копим резервы. Только на Северо-Западном фронте даем жизни финнам – надо вернуть Карельский перешеек, выгнать захватчиков с Кировской железной дороги и Беломорканала. И регулярно бомбить Хельсинки! Хотели войны? Получите.

– Правильно, – сказал Исаев-старший.

Сталин кивнул и затянулся.

– Мы прислушались к вашему мнению, – неторопливо продолжил он, – и не форсировали события. Мы не стали окружать ржевскую группировку немцев – это повлекло бы за собой весьма ощутимые потери. Но на дворе май, и Гитлеру не терпится приступить к операции «Блау» – прорвать южный участок фронта, выйти к Волге и продвинуться на Кавказ. Они начнут 18 мая. Кажется, мы все продумали и преду-смотрели. В той истории, которая вам, а теперь и нам известна, Южный фронт бездействовал, из-за чего группе Клейста удалось без помех перегруппировать войска, чтобы ударить на Барвенково и на Изюм. На этот раз командующим Южным фронтом назначен не Малиновский, а Толбухин, а Юго-Западным вместо Тимошенко будет командовать Ватутин. Главная задача, которую необходимо обязательно решить командующим, – это слаженность и взаимодействие войск обоих фронтов. Ну и, разумеется, линия обороны, особенно 9-й и 57-й армий, устроена глубоко эшелонированной и укрепленной, как полагается, – немцы не пройдут. Я обязательно подпишу тот самый приказ – «Ни шагу назад!», а вас я попрошу помочь Красной Армии собрать бронированный кулак. Новых танков «КВ», вооруженных 107-мм орудием, наберется пока немного, мы ими укомплектовали одну бригаду. Ее поддержат два батальона «Т-34» с 57-мм пушками и опытными 85-миллиметровыми, благо бронебойных снарядов такого калибра хватает. Туда же направим самоходки, ЗСУ, бронетранспортеры с пехотой и танки непосредственной поддержки пехоты, которые вы называете БМП. Такова будет группа прорыва. С воздуха ее поддержат самолеты и… Хотелось бы, товарищ Исаев, чтобы ваши реактивные «Исы» прошли фронтовые испытания.

Марленович задумался.

– Два самолета у нас полностью готовы, – сказал он, – еще пять на подходе. Если немцы начнут наступать восемнадцатого числа, то… Мы сможем подготовить эскадрилью из девяти или десяти «мигарей»… в смысле, «ИСов». Хм… Главное – натаскать летчиков, а тут же много нового. Одни приборы чего стоят! Мы и авиагоризонт поставили, и радиовысотомер, и радиодальномер, и радиокомпас. Привыкнешь не сразу, а пилоту надо не просто освоиться, а воевать!

– Пилоты будут, – увесисто пообещал Сталин. – Лучшие пилоты!

Антон Лушин участвовал в «Ледяном походе» Белой гвардии, когда ему было всего четыре годика. Его мать ранило под Екатеринодаром в день гибели Корнилова.

Командование Добрармией принял Деникин, и штабс-капитан Лушин сказал тогда жене, что быть беде.