– …Завербовали, – подсказал Антон со слабой улыбкой.

– Нет-нет-нет! – воспротивился «бледнолицый». – Вербуют противника. Вот, к примеру, недавно нами был завербован высокопоставленный немецкий офицер. Его подловили на влечении к мальчикам, что в рейхе, скажем так, не приветствуется. И он согласился работать на нас, а когда мы ему прилично заплатили за переданную информацию, то этот агент сильно, скажем так, подобрел… А вот вас, Энтони, мы пригласили к сотрудничеству. Во-первых, вы – подданный его величества. Во-вторых, вы отлично владеете русским. В-третьих, вы способный инженер. Кстати, а почему вы сами согласились? Ведь совмещать секретную службу и вашу работу практически невозможно.

– Я согласился, сэр, на одном непременном условии – что моя нелегальная деятельность будет направлена против Советской России. Нигде больше заниматься шпионажем я не был согласен – ни в Германии, ни в какой-нибудь Бразилии, только в СССР. И… Помнится, вы заявляли, сэр, что моя служба будет непосредственно связана с моей работой.

– Безусловно. Вот что, оставим все недомолвки на потом. Ваше условие я принял легко, Энтони, поскольку его несложно выполнить. Более того, ваши желания совпадают с моими собственными – мне нужен толковый агент в России, который очень хорошо разбирается в новейшей технике.

– Россия – и новейшая техника? – усмехнулся Лушин. – Как-то не вяжется.

– Ошибаетесь, Энтони. Конечно, тысячи талантливых инженеров покинули Россию, но таланты на вашей родине не перевелись. На днях я докладывал премьер-министру о теневой стороне недавних русских побед… Кстати. О «Фау-2» вы, полагаю, наслышаны. А о ракете «Вассерфаль»?

– М-м… Нет, пожалуй. Это немецкая разработка?

– Совершенно верно. Хотя говорить о разработке рановато, ракета «Вассерфаль» еще только в проекте. Работы по проекту курирует ведомство Геринга, а идут они в Пенемюнде, под руководством Вальтера Дорнбергера. «Вассерфаль» – зенитная управляемая ракета с жидкостным реактивным двигателем, способная сбивать самолеты на высотах до пятидесяти тысяч футов. Безусловно, такое оружие может оказаться очень опасным для наших бомбовозов, но на воплощение «Вассерфаль» в железе уйдет не менее двух лет. Так, во всяком случае, утверждают наши аналитики, в том числе сэр Пайл и бригадир Бурлс. Утверждают с кислой миной, поскольку у нас таких ракет нет вообще, даже в проектах. А теперь вернемся к России. В конце зимы русские окружили целый немецкий корпус и уничтожили его. Люфтваффе задействовало «воздушный мост», перебрасывая окруженным боеприпасы и провизию на пятистах самолетах, однако Красная Армия всего за одну неделю сбила четыреста пятьдесят немецких транспортников, пустив в ход собственные зенитные ракеты!

– Этого не может быть! – запротестовал Лушин.

– Но это было! – с силой сказал Мензис. – Я получил подтверждение у самого Канариса – адмирал не прочь время от времени заигрывать с нами. Он не только англофил, но и просто разумный человек, понимающий, что, продолжая служить Гитлеру, может дослужиться до собственной гибели. Вот и заботится о запасном выходе из игры. Взгляните.

Стюарт протянул Антону фотографию. Фото было нечетким, но стремительное хищное тело ракеты просматривалось хорошо – острый нос, угольники стабилизаторов, факел пламени из двигателя.

– Это она и есть, русская ракета «С-15». По свидетельствам немецких пилотов, выживших после обстрела, на уничтожение одного «Юнкерса» требовалась одна такая штучка, редко – две.

– Ничего себе… – пробормотал Лушин.

Он был ошеломлен – и в то же время чувствовал какую-то болезненную гордость. Нет, ну молодцы же! Враги? Ну, эту «С-15» клепали явно не большевики из ВЦИК, а такие же, как он, работяги, ученые и инженеры. К ним-то какие претензии?

– Именно после того, как я убедился в факте существования у русских зенитного ракетного оружия, наша служба и вышла на вас, Энтони. Добавлю еще кое-что…

Жестом фокусника Мензис выложил другое фото. На нем был изображен самолет – без винтов. Стреловидные крылья, изящно откинутый киль с поднятым наверх оперением, а в носу…

Так-так-так… Именно с носа подается воздух на компрессор – вот он, воздухозаборник, разделенный перегородкой. И рули высоты не зря установлены на верху киля – это сделано для того, чтобы минимизировать влияние сопла. С ума сойти!

– Это русский реактивный самолет?

– Совершенно верно! – энергично кивнул Мензис. – Наши люди сделали это фото во время установочного полета. Похоже на то, что самолет уже испытан и облетан. К сожалению, мы упустили этот момент и поздно спохватились. А когда стали копать, вышли на некий Центр – это совершенно секретная организация русских, за которой присматривает лично Берия. С одной стороны, замечательно, что все тайны собраны в одном месте. С другой… Нам очень и очень сложно, практически невозможно проникнуть в этот Центр. И ключиком, который откроет нам дверцу туда, должны стать вы, Энтони.

– Понимаю… – протянул Лушин, отрывая взгляд от серебристого истребителя на снимке. – Я должен сыграть роль специалиста-перебежчика?

– Именно! Для этого вам придется выдать кое-какие секреты. Вы же в курсе, что командование не посылает «Глостеры-Метеоры» за линию фронта? Генералы боятся, что немцы собьют нашего реактивного птенчика и узнают много интересного для себя.

– Понимаю, но…

– Энтони, я имел весьма бурный разговор с военными, но все же убедил их в необходимости передачи секретных технологий… м-м… союзнику. Нам нужно, нам просто необходимо, чтобы русские поверили в вашу, Энтони, искренность. Чтобы они оценили вас и убедились в том, что вы можете принести им пользу как специалист. Именно для этого и будут принесены в жертву некоторые строго охраняемые тайны. Однако мы надеемся, Энтони, что с вашей помощью мы получим намного больше.

– Может быть, вы и правы.

Мензис развел руками.

– А у нас нет иного выхода! Это, как в бизнесе, – чтобы получить прибыль, надо сначала вложить деньги. Но к делу, ибо времени у нас мало. Вы отправитесь в Россию под своим именем, на транспорте «Стивен Хопкинс», в составе конвоя PQ-16, следующего в Архангельск…

[14]

Когда матушка-природа на Тихом океане затевает тайфун, поначалу сложно заметить его появление. Буря как буря, думают моряки, наблюдая за тучами и волнами, бывает и похлеще.

Однако шторм не унимается, а туч все больше и больше вертится над головой, и еще никто в мире 40-х не способен наблюдать, как над океанскими просторами закручивается белая пухлая спираль урагана. Ветер достигает чудовищной силы, ломая, как прутики, пальмы, снося крыши с домов, валя хлипкие хижины, выбрасывая на берег суда. Тот, кто ощутил буйство стихии, прекрасно помнит, как вой бури постепенно восходит до устрашающего рева, обвального грохота, как земля, море и небо словно смешиваются в безумной круговерти, где вода и твердь меняются местами, подчиняясь чудовищному вихрю.