Она все еще пыталась убедить его:

– Такие побои входят в привычку. Ты с ними растешь,видишь это постоянно, начинаешь считать это нормой. А тебе постоянно твердят,что ты никуда не годная дрянь, что ты это заслужила. И ты веришь. Этогипнотизирует, парализует волю. Ты забита, запугана, одинока, отрезана от мира,идти тебе некуда. И, в конце концов, тебе захочется умереть, потому что этопредставляется единственным выходом. – Ее глаза наполнились слезами. – Как тыдумаешь, почему я позволяла Бобби избивать меня? Потому что мне это нравилось?Да я просто не видела выхода. Мне даже казалось, что я это заслужила. Родителитвердили, что я плохая, Бобби постоянно повторял, что во всем виновата я сама.Ничего другого я не знала, пока не встретила тебя.

Джек ее ни разу пальцем не тронул. В ее представлении этогобыло достаточно, чтобы считать его хорошим мужем. – Вот и не забывай об этом,когда тебе в следующий раз захочется выкинуть что-нибудь этакое, Мэд. Я тебяникогда пальцем не тронул. И не трону. Тебе крупно повезло, миссис Хантер.

Он с улыбкой встал, по-видимому, утратив всякий интерес ктеме, которая ей казалась такой важной. Самолет, наконец, остановился.

– Поэтому я, наверное, и чувствую себя в долгу переддругими, не такими везучими, как я.

Мэдди не могла понять, почему ей стало не по себе от словДжека. Однако он, как видно, устал от этой темы. По дороге домой они больше кней не возвращались.

Вечером она приготовила спагетти. Они провели тихий вечер зачтением. Потом занимались любовью, но Мэдди не вкладывала в это душу, чувствуякакую-то отстраненность и подавленность. Потом она долго лежала без сна, всевремя возвращаясь мыслями к тому, что говорил Джек. Его слова, а главное тон,больно ее задели. В эту ночь ей снова привиделся Бобби Джо. Она проснуласьсреди ночи с пронзительным криком ужаса. Она ясно видела глаза Бобби Джо,полные ненависти. Он снова и снова набрасывался на нее с кулаками. Джек стоялрядом и наблюдал за ними, покачивая головой. Ее же все время не покидала мысль,что она сама во всем виновата.

В следующий день на студии работы было невпроворот. Сводкиновостей из Ирака сообщали о тяжелых боях, о потерях со стороны СоединенныхШтатов за день. Убиты были еще пятеро морских пехотинцев, сбит самолет, двапилота погибли. Как президент с помощью Джека ни пытался приукрасить картинувоенных действий, прискорбные факты говорили сами за себя: в войне с обеихсторон гибли люди. Мэдди напряженно работала до конца их последнего эфира.Вечером они с Джеком собирались на прием у бразильского посла, поэтому Мэддипринесла с собой вечернее платье, чтобы переодеться на работе. Онапереодевалась, когда зазвонил телефон внутренней связи. Джек.

– Я буду готова через пять минут.

– Тебе придется поехать без меня. У меня совещание Мнетолько что об этом сообщили.

На этот раз Мэдди сразу поняла, что это за совещание.Президент явно озабочен реакцией общественности на гибель людей в Ираке.

– Как я понимаю, совещание состоится в Белом доме?

– Да, кажется.

– Но ты потом приедешь?

Мэдди уже случалось бывать на приемах без мужа, но онапредпочитала приезжать вместе с ним.

– Вряд ли. Нам нужно будет кое-что обдумать. Встретимсядома. Если удастся, я приеду попозже, но вообще-то я уже позвонил и сказал,что, скорее всего, у меня ничего не получится. Извини, Мэдди.

– Ничего. В Ираке дела не очень хороши?

– Все будет в порядке. Придется нам научиться с этимжить.

А если Джек справится со своей задачей, то сумеет и другихубедить принимать все как должное. Но только не Мэдди и не Грега. Они ужеобсуждали это сегодня, но не позволили себе никаких комментариев в эфире.Только факты.

– До встречи.

Мэдди закончила одеваться. На этот раз на ней былобледно-розовое вечернее платье, великолепно оттенявшее ее кремовую кожу итемные волосы, на плечах – розовый атласный палантин, в ушах – сверкающиесерьги с бледно-розовым топазом.

Джек оставил ей машину, а сам поехал в Белый дом наслужебном автомобиле.

В посольстве Бразилии Мэдди показалось, что там собралось неменее сотни людей. Слышалась испанская, португальская и французская речь.Где-то звучала мелодичная самба. Бразильский посол и его жена умели развлекатьгостей, в Вашингтоне их любили.

Мэдди оглядела зал и увидела Билла Александра. Какойприятный сюрприз...

Он подошел к ней с теплой улыбкой:

– Здравствуйте, Мэдди! Как дела?

– Прекрасно. А как вы провели уик-энд?

Теперь, когда они столько узнали друг о друге, у Мэдди появилосьощущение, что они друзья.

– Без особых приключений. Съездил в Вермонт, повидалсяс детьми. У сына там дом. Интересное у нас получилось собрание в пятницу,верно? Просто поразительно, как много людей в той или иной мере сталкиваются сбытовыми преступлениями, жестокостью, насилием. И что самое удивительное –каждый полагает, что у других нормальная жизнь. А ведь это вовсе не так.

Мэдди смотрела в его голубые глаза, почти такие же, как унее, только чуть темнее. Залюбовалась густой массой седых, аккуратнопричесанных волос. Александр прекрасно выглядит в смокинге. И какой онвысокий... По сравнению с ним она просто малышка.

– Я давно это поняла. Раньше я все время чувствоваласебя виноватой, да и теперь иногда испытываю то же чувство. Но сейчас я, по крайнеймере, знаю, что и с другими это случается. Даже первую леди не миновала та жеучасть. И все равно ощущение собственной вины не проходит.

– Главная трудность, по-моему, состоит именно в том,чтобы осознать, что это не твоя вина, по крайней мере, в вашем случае. Послевозвращения в Вашингтон первое время мне казалось, что все, с кем я встречался,либо шушукаются у меня за спиной, либо думают, что это я убил Маргарет.

– Почему вам так казалось?

– Просто я был уверен, что это так и есть. С каждымднем я все сильнее осознавал, какую непростительную глупость совершил.

Скорее всего, в любом случае окончилось бы тем же.Террористы никогда не играют по-честному, Билл.

Это нелегко воспринять, особенно когда ценой становитсяжизнь любимого человека. Вряд ли я когда-нибудь смогу этим смириться. И понятьтоже не смогу.

Мэдди подкупала его открытость и прямота. И в то же лячувствовалось, что он очень мягок по натуре.

– Не думаю, что жестокость вообще можно понять. В этомслучае все обстояло гораздо проще, и все равно я так и не смогла в этомразобраться. Почему один человек обращается так с другим? И почему я этодопускала?

– Не было выбора, не было выхода, не было никого, ктомог бы помочь, не к кому было обратиться, некуда идти. Так?