СОФИЯ

Вечером, сидя за тем же столиком вагона ресторана, вкусно отужинав, и уже за горячим чаем с вареньем, детектив, наконец, разрешил мне приступить к докладу. Точнее, дать свою оценку делу.

– Я изучила дело и вот что думаю… – начала деловым тоном и осеклась, наблюдая его скепсис в глазах. Прочистила горло и спросила неуверенно: – Можно я буду краткой?

– Нужно, София. Краткость – сестра таланта, – произнёс он.

Кивнула и заговорила:

– Знаете, я думаю, что тот, кто изводит господина Роберта Ская, находится рядом с ним.

Даррен изогнул одну бровь и никак не прокомментировал мои слова. Лишь сделал глоток чая и отправил в рот ложку с малиновым вареньем.

Я начала загибать пальцы.

– Возможно, это кто-то из прислуги. Судя той характеристики, что дали господину Скаю следователи, он не отличается добрым нравом. Довольно вспыльчивый и злопамятный человек.

– Как и большинство знати, – хмыкнул детектив.

– Увы, это так, – не могла с ним не согласиться. И продолжила: – Он мог кого-то сильно обидеть или оскорбить.

Открыла папку и достала нужный протокол и прокомментировала:

– В этом протоколе из свидетельских показаний вскользь отмечено, что господин Скай любвеобильный мужчина. Сказано, что в его спальне побывали, чуть ли не все горничные отеля. Но это со слов одного из служащих отеля. Вдруг это слухи? Но если не слухи, то тогда я думаю, что Роберт Скай из той породы мужчин, которые считают, что любая девушка, женщина будет счастлива стать его… э-э-м… утехой на ночь. За простое спасибо. Или за какую-нибудь безделушку. Из этого я сделала одно из предположений, что он мог взять кого-то силой. Не все ведь согласны с мнением и желанием сильных мира сего. Или быть может, он кого-то обесчестил. И теперь ему мстит разъярённый жених, муж, брат, отец, друг… Или сама оскорблённая особа.

Детектив отставил вазочку с вареньем и другим взглядом посмотрел на меня. Я закусила нижнюю губу, чтобы сдержать улыбку.

– Что ж, недурно, леди Тёрнер. Даже я не обратил внимания на эту деталь, как любвеобильность Роберта, – проговорил мужчина. – Что ещё?

Я широко улыбнулась и благодарно посмотрела на мужчину. В детективе что-то было особенное. Сдержанный, умеет владеть собой. А внутри – огонь, бесстрашие и спокойное противостояние любым ударам судьбы. Почему-то мне кажется, он умеет решать проблемы. И делает это виртуозно, красиво и со всем достоинством.

– Великие силы, София, – скривился Даррен, – прекратите светить своей улыбкой, будто я вам только сделал предложение.

Я сделала круглые глаза, но кивнула, перестала сиять улыбкой и продолжила:

– Возможно, это кто-то из его близкого окружения. Друг, который всю жизнь ему завидовал. Интересно узнать, не случалось ли в жизни господина Ская каких-то значимых событий? Например, какое-нибудь выгодное предложение? И вот его «близкий друг», сгораемый много лет от зависти, решился свести счёты?

Детектив сложил руки на груди и ещё более заинтересовано посмотрел на меня.

– Кхм, – издал он и сказал: – Что ещё?

– Ну-у-у… Ещё я подумала, что потенциальный убийца… Он сам.

Даррен вскинул брови и удивлённо переспросил:

– В каком смысле? Почему вы сделали такой вывод?

И в голосе детектива звучал неподдельный интерес. Я его по-настоящему зацепила своим предположением!

Облизнула губы, поёрзала на месте и сделала глубокий вдох, потом выдох. Меня распирало от желания быстро всё выложить, но торопиться не стоит.

Открыла свой блокнот на странице с обведённой записью.

– Понимаете, во всех протоколах, показаниях указана одна важная деталь, – начала я.

Постучала пальчиком по обведённым словам.

– Все записки с угрозами, потом трупики животных, и все эти несчастные случаи с люстрой, лошадьми и так далее находил и видел исключительно сам Роберт Скай.

Детектив кивнул.

– Но никто из опрошенных свидетелей не видел этих покушений, не находил первым записки и другие угрозы. И никто не присутствовал, когда на него рухнула люстра, когда понесла лошадь. Хотя отель – это не одна комнатка, милорд. Почему никто не нашёл первым хоть одну записку?

И поспешила добавить:

– Тем более лично меня смущает артефакт, стирающий все следы магии и ауры. Это дорогая игрушка, но Роберту Скаю вполне по карману. Может, если поискать у него в кабинете или спальне, можно будет найти сей артефакт?

Даррен задумчиво свёл брови. Его взгляд стал далёким.

Пока детектив думал, разлила по чашкам ещё чаю. Взяла ложечку и зачерпнула порцию вишнёвого варенья, отправила в рот и зажмурилась.

Вкусно-о-о-о.

– Но какая ему с этого выгода? – вернул он меня вопросом из гастрономического блаженства.

Промокнула губы салфеткой и, смущаясь, пояснила:

– Я как-то давно читала одну книгу, и в ней описывался убийца, который не помнил и не знал, что совершил страшные, даже зверские убийства. Не буду пересказывать весь сюжет, хотя там всё жутко интересно, но в итоге выяснилось, что он страдал диссоциативным расстройством личности. Представляете? То есть, в нём жила ещё другая полноценная личность! И очень сильная, обладающая магией и…

Детектив как-то весь помрачнел, шумно вздохнул и резко оборвал меня:

– София, я в курсе, что такое раздвоение личности. И уверяю вас, Роберт Скай не страдает данным расстройством. И как отличница, вы должны знать, что в практике и истории расследований не описано ни единого случая с подобным расстройством. Это всё фантазии.

– Но почему же? Те же оборотни, например. Они делят своё сознание со звериной сущностью. По сути то же расстройство личности.

– Так, давайте закроем эту тему. Никакой дополнительной личности у Роберта Ская нет и быть не может, – категорично заявил детектив и забрал у меня папку с делом.

Одним глотком выпил свой чай и даже не доел малиновое варенье. А оно, как я поняла, любимое лакомство детектива.

И что же он так рассердился?

– Я доволен вашими выводами, леди. Вы мне подходите, – сказал он и поднялся. – Завтра мы прибудем на место. Хорошенько сегодня выспитесь.

Я поспешила за ним. У своего купе он на миг остановился и сказал:

– Доброй ночи.

И тут же скрылся. А я как и в прошлый раз произнесла в закрытую дверь:

– Доброй… ночи…

* * *

Утро выдалось хмурым, недобрым. Ледяной ветер предрекал буран со всеми своими ужасами.

Снеговая тяжёлая туча затянула собой весь горизонт. Первые снежинки, как лебяжий пух кружили и подбрасывались ветром до самых небес.

Суровый ветер мчался с гор, он занимал прохожим дыханье, ревел зверем, выл, стонал, трепал, желал задушить каждого, кто ступил в его владения.

А ведь это лишь начало. Когда придёт буран – всё станет единым. Не будет видно, где небо, а где земля. Всё снеговой белизной покроется. Буйный