— Тоща расскажите мне о своем доме. Когда я собиралась на эту встречу, то мне пришло в голову, не видела ли я его изображение в одном из журналов, кажется, он был построен братьями Адамс.

— Вы совершенно правы, — сказал маркиз, — и я всегда старался сохранить комнаты в том виде, как они были когда-то задуманы.

— Было бы ужасно, если бы вы переделали их, — заметила Вильма. — Безусловно, вы не стали заполонять их всеми этими безделушками, столь обожаемыми некоторыми нашими современниками.

— О Боже, разумеется, нет — Голос его звучал решительно.

Во время этого диалога маркиз невольно вспомнил, каких именно новшеств в своем доме он с тревогой ожидал от принцессы, которая должна была стать его женой.

И он мысленно пообещал себе, если его вынудят, сражаться со всей немецкой нацией, но не позволить им испортить самый совершенный во всей Англии дом в палладианском стиле?

— А теперь поведайте мне о ваших картинах, — попросила его Вильма.

Почти против воли маркиз начал говорить о картинах, которые приобрел для пополнения унаследованной им коллекции.

Они уже успели закончить ужин, и тут он сообразил, что почти весь вечер рассказывал только о себе.

Вильма сумела заставить его сделать это почти так же ловко, как накануне Лизетта вынуждала его произносить любовные речи.

— Но теперь ваша очередь, — сказал он, когда им принесли кофе. — Расскажите мне о том, чем вы занимаетесь дома.

— Вы ведь уже знаете ответ на свой вопрос, — сказала Вильма, — езжу верхом и, конечно, до последнего года, училась.

— Полагаю, весьма успешно, — заметил маркиз. — Ну а помимо той помощи, что вы оказываете отцу в его опытах с электричеством, каковы ваши личные планы на будущее?

Вильма подумала, как рассердился бы ее отец, доведись услышать ему, что маркиз говорит о нем словно о простом дельце или ремесленнике.

Вильма бесхитростно ответила:

— Мне еще очень многому необходимо научиться, но больше всего я хотела бы путешествовать.

— А как насчет замужества? — поинтересовался маркиз.

— Я об этом еще не думала.

— Вздор! — резко возразил маркиз. — Все юные девицы мечтают о замужестве, наверняка и у вас есть несколько предупредительных воздыхателей, осыпающих вас комплиментами и цветами.

— За все время я получила только два букета — один от славного старичка, которому я напоминала его внучку, а другой букет прислал тот, с кем я танцевала на балу. Он желал увидеться со мной еще раз, но я отказалась, так как с трудом переносила его общество.

Тут он рассмеялся:

— Печально, но, возможно, по вашем возвращении в Англию все пойдет по-другому. Вы овладеете искусством француженок флиртовать с мужчинами, и ваши английские друзья будут находить это неотразимым.

Все это он говорил несколько фальшивым, насмешливым тоном, пока вдруг не обнаружил, как вопросительно смотрит на него девушка.

— Мне всегда было любопытно, — сказала она, — что подразумевается под словом «флиртовать». Однажды я спросила об этом маму, но по ее словам так называют «вульгарное поведение в обществе», и достойная женщина никогда не должна вести себя подобным образом.

— Ну тогда вам просто нельзя флиртовать, — уступил ей маркиз, — но если вы пробудете б Париже достаточно долго, вам будет довольно сложно избежать этого.

— К счастью, у меня нет ни одного знакомого француза, — отметила Вильма, — конечно, если не считать графа, но он ужасен! Я и сейчас думаю, насколько же мне повезло… вы проходили мимо и… спасли меня.

— А как вы думаете, от какой угрозы я вас спас тогда? — поинтересовался маркиз.

Вильма вся вспыхнула, потом едва слышно прошептала:

— Он… он попытался бы… поцеловать меня.

— И это было бы столь ужасно? — допытывался маркиз.

— Разумеется, да! — запальчиво заявила Вильма. — Он был столь омерзителен. И мне было так… так страшно, пока я не услышала, как вы говорите по-английски.

— Боюсь, в Париже вы встретите много мужчин, подобных графу, — заметил маркиз. — Но мне не хотелось бы, чтобы вас так пугали, поэтому вы должны быть очень осторожны, принимая приглашения.

— Ну, это просто, — пробормотала Вильма. — Л не буду принимать никаких приглашений в Париже, значит, со мной будет все в порядке.

— Но вы приняли мое приглашение, — несколько сухо напомнил ей маркиз.

— Но вы-то англичанин, — объяснила Вильма, — и я знала, что могу довериться вам.

— Но почему вы были так уверены в этом? — задал вопрос маркиз.

Немного подумав, она объяснила:

— Когда вы сталкиваетесь с людьми, у вас сразу же возникает какое-то ощущение, вызванное их присутствием, их внутренним миром. Не важно, что они говорят, важно, как вы их воспринимаете.

Маркиз был поражен.

— Именно в это всегда верил я, — произнес он, — но никогда не встречал женщину, которая облекла бы это в столь ясную и простую форму.

— Порой я встречала таких людей, что уже первые ощущения, связанные с ними, говорили мне — тут нечто неладное, нехорошее. Вот и когда граф только заговорил со мной, я уже почувствовала — от него исходит угроза, и он опасен.

— Постарайтесь держаться от него подальше, — предостерег ее маркиз. — Вам необходимо быть в «Ритце» завтра?

— Нет, нет, конечно, нет, — ответила Вильма.

— Значит, люстра в спальне номера графа была последней, — задумчиво произнес маркиз, словно отвечая своим мыслям.

— Да, самая последняя, — согласилась Вильма. — Господин Ритц сам сказал мне, что во всех комнатах теперь полный комплект и порядок.

— Значит, теперь вы вернетесь в Англию? — поинтересовался маркиз.

— Боюсь, что да, как только отцу станет лучше.

Ей удалось ловко перевести разговор на другую тему, поскольку она чувствовала себя очень неуютно под этим перекрестным допросом, и они снова заговорили о Нине и других владениях маркиза.

Когда в конце концов они покинули ресторан, на улице их ждала карета.

Верх ее был откинут, и маркиз спросил Вильму:

— Вы не замерзнете?

— Нет, что вы, сегодня очень теплая ночь.

От маркиза не укрылось восторженное выражение ее глаз.

Лошади тронулись, и вскоре карета выехала на набережную Сены.

В ночном небе Парижа уже сияли звезды, вдоль моста горели фонари, а темные воды реки отражали свет небесных и земных светил.

Наблюдая за Вильмой, маркиз снова с удивлением отметил, что девушка опять, казалось, забыла о его присутствии.

Ее так захватило увиденное зрелище, что она даже не старалась поддерживать беседу со своим спутником.