Я рассчиталась с таксистом, но прежде, чем выйти из машины, внимательно оглядела окрестности. Мне не хотелось, чтобы за рулем моего авто меня заприметила Лера или Люда, которые знали, что утром я приехала сюда на такси.

Но было уже почти шесть часов, и окружающее пространство напоминало пустыню. Только моя бежевая красавица одиноко стояла в сторонке, тщетно ожидая хозяйку.

Я села за руль, но не успела завести двигатель, как раздался телефонный звонок.

Снова звонила Эмма.

– Танечка! Это опять я. Вы не представляете, что у нас тут творится! Я говорила с Оксаной… это просто ужас. Она всем разболтала!

– Разболтала о чем? – чуя недоброе, спросила я.

– Ну как… обо всем. О расследовании, о том, что вы с ней встречались. Позвонила Ирине, стала жаловаться, мол, какие-то посторонние люди приходят, задают вопросы… Хотя я ясно объяснила, что вы – опытнейший детектив, оказавший неоценимую услугу мне лично. Но… это же Оксана. В общем, не знаю, что она там наговорила, но Ирина настаивает на встрече с вами, и я прошу, я просто умоляю вас не отказываться. Иначе… иначе в каком положении я окажусь… Ах! Это… это просто уму непостижимо! Вот ведь связалась с этой Оксаной!..

Ситуация постепенно прояснялась.

Похоже, Оксана, как стерва по призванию, не удовольствовалась тем, что нахамила мне лично, а решила распространить свой яд на широкую аудиторию.

Я даже догадываюсь, как было дело. Она позвонила Ирине Смирновой и медовым голоском сообщила, что частное расследование, заказанное ею, продвигается хорошо и даже она, Оксана, приложила к нему руку. Ну а после того, как Ирина выразила совершенно естественное изумление и сказала, что никаких расследований никому не заказывала, тон, разумеется, сменился, и в четыре руки они так хорошо перемыли мои кости, что то, что осталось, можно отправлять в анатомический музей даже без предварительной стерилизации. Думаю, досталось и Эмме.

– Вы, Танечка, только не подумайте, что я хочу вас как-то подставить, вовсе нет, – между тем лепетала она в трубку, – но войдите в мое положение. Оксана могла наговорить чего угодно, Ирина теперь думает, что за ее спиной против нее готовят какую-то диверсию, а я оказалась неизвестно в чем виноватой и теперь вынуждена оправдываться… Пожалуйста, поговорите с ней. Я ведь знаю, вы любого сможете убедить. Скажите, что все это не так, что нет никаких диверсий и все мы хотим только помочь…

Бедная Эмма! Даже голос у нее дрожал, так она была взволнована. Представляю, что пришлось ей выслушать. А что придется выслушать мне…

Впрочем, то, что Ирина Смирнова сгорает от желания со мной повидаться, не так уж и плохо. Конечно, настроение ее, как можно догадаться, сейчас не самое доброжелательное, но зато мне не придется ломать голову над тем, чтобы в очередной раз выдумывать предлог для встречи. Версия с ее причастностью к убийству не была снята с повестки дня, и рано или поздно мне все равно пришлось бы искать какой-то повод для встречи и душевного разговора с ней. А сейчас она сама нарывается, так что ж нам, отказываться, что ли, от своего счастья?

– Разумеется, Эмма, я готова поговорить с ней. Вы не должны так волноваться. Не сомневаюсь, все это очень скоро прояснится и все поймут, что здесь просто недоразумение. Где нам удобнее встретиться?

– О! Татьяна! Как я вам благодарна! Я знала, что вы не откажете мне. Давайте встретимся у нас. Я позвоню Ирине, мы вместе соберемся и поговорим. А то все время как-то так получается… без меня меня женили. Кто-то что-то говорит, кто-то другой по-своему это пересказывает… А в результате я остаюсь виноватой. Сможете вы подъехать ко мне?

– Да, разумеется, – с готовностью отвечала я. – Когда вам удобно?

– Давайте часов в восемь. Я как раз договорюсь с Ириной, думаю, к этому времени она успеет.

– Хорошо, я приеду.

– Еще раз большое спасибо вам, Танечка, вы меня очень выручили.

Эмма положила трубку, и я стала обдумывать, как лучше мне построить беседу, чтобы, с одной стороны, узнать все, что мне нужно, а с другой – чтобы Эмма не получила ненужных дополнительных сведений, которые ее совершенно не касаются.

Конечно, присутствие третьих лиц при разговоре со свидетелями и тем более подозреваемыми отнюдь не приветствовалось, но, похоже, на сей раз мне не отвертеться. Оксана наверняка наплела невесть что, и Эмма не успокоится, пока ее кристально чистая репутация снова не сделается белее снега в глазах Ирины, а вместе с ней и всей местной тусовки.

Что ж, будем действовать в предлагаемых обстоятельствах.

Пока мы разговаривали с Эммой, прошло порядочно времени, и, взглянув на часы, я увидела, что к восьми, пожалуй, только-только успеваю добраться к ней.

Эмма, как и все ее состоятельные подруги, проживала в собственном коттедже, но, в отличие, например, от Артемьевых, дом ее находился в городской черте.

Участок, доставшийся, кажется, по наследству, со временем был расширен путем покупки двух соседних. Сломав старые строения и выстроив на освободившейся площади современный коттедж, муж Эммы превратил свой земельный надел в прекрасно обустроенный оазис капитализма, ярким пятном выделявшийся среди кособоких лачуг.

Адрес мне был хорошо известен, но дорога лежала через весь город, и к знакомому забору с автоматическими воротами я подъехала без четверти восемь. Набрав номер Эммы, я сообщила ей о своем прибытии, и она открыла мне калитку.

Пройдя небольшой, выложенный узорчатой тротуарной плиткой двор, я оказалась возле крыльца, куда уже выходила встречать меня гостеприимная хозяйка.

– Танечка! Ну наконец-то! Вот кто разрешит все наши недоразумения.

За Эммой на заднем плане виднелась какая-то полная женщина, с первого взгляда показавшаяся мне похожей на размалеванную базарную бабу.

Осветленная блондинка, она, кажется, совсем не учитывала, что ее склонный к багровости цвет лица будет очень невыгодно контрастировать с волосами. И даже ярчайший и безвкуснейший макияж ничуть не сглаживал это досадное противоречие.

– Вот, Ира, позволь представить тебе, – говорила Эмма, сопровождая меня в гостиную. – Татьяна Иванова – опытнейший детектив, способный раскрыть любое, самое запутанное дело.

– Так вы, значит, ведете частное расследование? – прокурорским глазом осматривая меня с ног до головы, спросила Ира.

– Веду, – коротко ответила я.

– А по какому праву, позвольте узнать?

– Ирочка, ну что ты… прямо как на допросе. Мало ли, нашлись люди, заказали… Это ведь – дело частное. А у нас сейчас демократия, сама знаешь. Хочешь, воруй, хочешь, расследование заказывай.

Эмма пыталась шутить, но Ирина явно была настроена по-иному. Судя по ее агрессивному виду, она пришла сюда с целью устроить скандал, и начало разговора не предвещало ничего хорошего.

Вообще, в сравнении с утонченной, претендующей на интеллигентность Эммой Ирина Смирнова явно проигрывала. Не было здесь ни интеллекта во взоре, ни мягкости в речах, ни воспитанности в поступках. А было обилие плоти, непоколебимая уверенность в своей правоте абсолютно во всем и высокомерное презрение к окружающим.