– Убит ударом в сердце. Лезвие тонкое и длинное. Удар был нанесен со спины, быстро и очень точно. Что странно, он же был в телогрейке, очень сложно в подобном случае сделать точный удар. Поэтому для верности был нанесен еще один удар. Смотри.

Она отвела в сторону волосы командира на виске, и Семен увидел тонкую аккуратную дырку.

– Но пуль такого калибра не бывает?

– Это не пуля. Это шило или что-то похожее на него. Помнишь парня, которого принесли из дома с каштанами? С него ты и начал свое расследование.

Серабиненко кивнул, рассматривая странную рану. Стилет. Точно такой же стилет, который лежал у него на столе. Он не сказал про драку, пожалел спящего командира. Подставил, не предупредил. Идиот…

– У него было точно такое же отверстие. Просто потом его закидали камнями, и это смазало картину. Височная кость очень тонкая, ее легко пробить шилом, если нанести быстрый и сильный удар и если это будет очень острое лезвие.

– А почему мало крови? Ведь раны на голове всегда очень сильно кровоточат.

Семен облизнул внезапно пересохшие губы. Во рту стало горячо и нестерпимо захотелось пить. Все-таки он выдал себя.

– Потому что сердце остановилось раньше, – пояснила Тамара и налила ему воды. – Ты знал парня?

– Да, служили вместе, – не стал скрывать Семен и добавил: – Можно сказать, что были хорошими друзьями. Мы вместе начали воевать. Потом пути разошлись. Пересекались еще несколько раз. Это я его сюда сманил. Он забавный был. Умел невероятно точно пародировать голоса. Пересмешник.

Если хочешь правильно соврать, говори полуправду. И добавь туда как можно больше подробностей. Мелких, человеческих, но понятных.

Тамара кивнула и быстро и неловко обняла Семена. Слова для сочувствия закончились еще в первые пару лет войны. И Семен был рад, что она ничего не сказала. И он был благодарен за такое участие, но сейчас полковник был противен сам себе. В смерти командира виновен он, и это подтвердит любой.

– Значит, убийца у нас один.

– Да, и есть один интересный момент. Смотри. – Она показала ему руку командира. Там, на указательном пальце, проявилось темное пятно. – Видишь? Оно совсем маленькое. И проявилось сейчас. Я думаю, что это какой-то вид заражения тканей, который проявляется сильнее, когда кровь перестает циркулировать. Это яд. Или что-то зараженное, что он потрогал.

– Как давно он потрогал это?

Тамара задумалась.

– Могу только предполагать, что за пару дней до смерти.

Семен кивнул. Значит, ему нужно было отследить путь командира в эти сутки. Скорее всего он быстро докопался до истины, увидел что-то, что не заметил Семен, но ничего ему не сказал, потому что не был уверен, скорее всего.

– У него есть родня? Тут вещи его…

– Нет, никого нет. Я буду заниматься похоронами, – отозвался Семен.

То же самое он сообщил и в местном отделении НКВД. Нужно было придать этому делу официальный вид, поэтому на следующее утро отправился туда, благо находились они в соседнем подъезде в том же здании, где работал полковник. Доложил честь по чести, что фронтовой знакомый, до получения им ордера на жилье остановился у Семена, он же его и нашел, потому что жили в этом же районе. И вот хочет заняться похоронами.

Документы на этот случай у него были. Ночью Семен зашел в служебную квартиру, которую каким-то образом командир успел подготовить. И где только он раздобыл ключи и как нашел эту квартиру, которая была очень удобно расположена – за развалинами театра, было загадкой. Порядок был отработан смершевцами с первых дней формирования отряда. Комплекты «запасных» документов готовились командиром на каждого. С соответствующей легендой. До окончания дела похоронить Бориса Борисовича под его собственными именем будет нельзя. Для соблюдения легенды. А как найдут тех, кого искали, Семен добьется перезахоронения. Похоронили как солдата. Под деревом на перекрестке, по странному совпадению недалеко от той самой квартиры. Рядом было еще несколько могил таких же солдат. Залп из «мосинки», вот и все формальности. Стрельба в городе была запрещена, но Тамара и Семен объяснили караулу, что похороны. Что же мы, не люди? Люди.

В служебной квартире Семен нашел письмо командира. Как обычно, написанное быстрым почерком, в блокноте в летном планшете. Очень короткое.

Через два дня ждать прибытия Кардигана.

Игорь Толобаев, позывной Кардиган. Крупный, широкоплечий вояка, на самом деле был инженером-связистом. Мог собрать рацию из яблока, речной гальки и пары проводов. Сломать и починить все, что можно было. Обладал удивительной способностью договориться по-хорошему почти с любым механизмом.

И если командир вызвал именно его, то, значит, нужно будет иметь дело с техникой.

Перед поездкой ему оформили документы, все чин чинарем. Должен был прибыть как инженер на работу на восстановление местного вагоностроительного завода. Выписали его аж из Ржева. Во время войны, да и после нее, там все еще был ад. Все еще не убирали тела убитых солдат с полей, и поезда с закрытыми окнами проходили по расчищенной железной дороге. Открывать запрещалось в том числе и по санитарным соображениям. В некоторых местах тела лежали слоями в несколько метров.

С Игорем у Семена отношения были хорошими, они несколько раз выполняли задания в паре и были хорошо сработавшейся командой, понимали друг друга буквально с полуслова. А так как сотрудником для города он был ценным, то ему предложили выбрать несколько ордеров на жилье, полностью меблированное. Он выбрал квартиру в том же доме, где была служебная. Только тоже в мансарде, как и Семен. Это тоже роднило участников «Крымского отряда». Они все любили жить повыше. Смотреть на звезды. И чтобы в случае чего можно было быстро уйти по крышам. На земле обычно ждала засада.

– Нужно за крысами понаблюдать. У меня есть три дня на обустройство быта, погуляю по городу, – сказал Игорь и добавил: – Нужно посмотреть, есть где-то следы яда, есть ли крысы, кошки, собаки. Где есть их скопление, там и яд.

Семен кивнул. Была еще одна причина, по которой он стал чаще бывать в служебной квартире, а к себе приходил переодеться и оставить включенным свет, для вида. Стилет, который он отобрал у ночного гостя и оставил для того, чтобы показать командиру, пропал в тот же день. Можно было, конечно, решить, что его забрал с собой Борис Борисович, но, скорее всего, у него были гости. И гости эти проникли через окно, которое смогли открыть, но не сумели закрыть. Со старой довоенной рамой это было практически