Разведчик чуял, что разгадка тогда была в замке. Но пришлось все сжечь, потому что кроме разгадки и бесконечного числа коробок, которые они оттуда вывезли, там еще оставались опасные для жизни реагенты. Вещества, которые уничтожить можно было только огнем.

Завтра нужно будет попытаться добраться до этих ящиков. Тем более что командир написал, что прибывает остальная группа. Правда, не полностью. Всего их будет пятеро. Работают по старой схеме. Расходятся по городу в центре – квартира рядом с Семеном. Служебная. Закреплена за военврачом Линеевым. Ключ от квартиры под жабой – то есть под самым большим камнем рядом с домом – в саду.

Семен усмехнулся. Нельзя им привыкать к чему-то. Даже к своим именам, мало ли куда забросит в следующий раз, но все равно у каждого был свой почерк, что-то свое, какой-то жест, взгляд, привычка. Семен обожал кофе. И слыл аристократом, что для советского человека было зазорно. Пятном на репутации. Грубоватый Кардиган, он же Руслан, два часа учил Семена правильно плеваться по ветру. Чтобы чуть меньше в нем было этой утонченности. А вот командир в любом месте мог быстро обустроить уютный штаб. С комфортом. И ключ от него всегда был под жабой.

Семен улыбнулся.

А о том, что найден новый труп, он узнал на следующее утро, когда шел на работу.

Глава третья

Семен проснулся за два часа до встречи. Плохое предчувствие или интуиция, можно называть это как угодно, но еще немного, и Серабиненко побежал бы искать Раглана. Что-то не то.

Командир сидел на скамейке. Казалось, что просто присел отдохнуть. Семен пришел на встречу за час до начала рабочего дня и понял, что, кажется, опять ему придется брать расписку у караула о том, что задержался, потому что снова нашел тело. Выражение лица командира было спокойным, расслабленным. Чтобы подпустить кого-то к себе так близко, он должен был или хорошо знать этого человека, или… Да даже если бы он хорошо знал этого человека, просто так бы не подпустил. Слишком хорошо Серабиненко знал своего командира.

Отстраненно подумал о том, что по сложившейся традиции позывной Раглан теперь переходит к нему. И что нужно будет узнать у Томы причину смерти и встретить группу, если он правильно все понял, что члены группы по прибытии в город найдут его сами. Будут еще двое. Их так и было всегда четверо. Вернее, теперь трое.

Мысли оглушали. Но думать себе пока что Серабиненко запретил. Сначала работа, потом все остальное. Борис Борисович, хоть и был ненамного старше Семена, всегда казался ну если не небожителем, то явно стоящим на какой-то другой ступени развития. Даже на полностью просматриваемой площади, где вообще никого не будет, он мог подойти незаметно. Быстро разбирался на местности, легко превращался в кого угодно: от подростка до пожилой артистки театра. Казалось, что у него с собой по карманам разложено не меньше тысячи уловок. Сколько раз смерть приходила за ним, а он всегда увертывался.

Значит, это должен быть либо кто-то действительно сильнее, быстрее и ловчее, либо кто-то, кого он хорошо знал.

Семен дождался патруля, сказал, что нашел тело случайно, уронил портсигар, вот решил спуститься вниз и увидел человека. Он говорил машинально, убедительно. Машинально отмечая, что делает и говорит, обратил внимание, что в отряде были все знакомые, что объяснительная снова на обороте бланка немецкой телеграммы.

Так машинально, на твердых, почти не гнущихся ногах пришел на работу. Засел в кабинете. Отбирал весь день дела, связанные с Варшавской школой. Ждал вечера. Вечером смог отпроситься, сказавшись больным. Так как такое было первый раз, то его легко отпустили, параллельно, правда, наградив мелким поручением, нужно было передать пакет документов во временное размещение медицинской службы. Располагались они в здании рядом с моргом, где работала Тамара. Очень удачно. Если дают машину, то можно и посыльным побыть, тем более что планы с поручением совпадали.

Семен неделю назад начал создавать видимость романа с экспертом. Несмотря на то что она была старше его, это было очень удобно для прикрытия, на случай, если нужно будет появляться там чаще. Мужчины тоже любят обсудить чью-то личную жизнь. Но после войны к тому, что кто-то нашел себе сердечную подругу, относились спокойнее. Только вездесущий замполит не выдержал и первый же пришел обсудить слухи. Стал уточнять, когда будет создаваться новая ячейка советского общества, и, узнав, что ничего по линии полковой кассы пока не требуется, заметно успокоился и ушел к себе, но перед выходом все-таки сказал, что рад.

Чему именно он был рад, Семен так и не понял. То ли тому, что пока не нужно будет отделу разоряться на подарки, то ли тому, что они с Тамарой якобы пара. Семена устраивал любой вариант, потому что это значило, что созданный им слух пошел в народ.

Он даже рассказал об этом Тамаре. Она кивнула и спросила, можно ли ей говорить то же самое. Потому что уже устала отбиваться от вопросов, почему она все еще сидит в «перестарках». Про мужа она говорить не хотела. Тогда бы началось сочувствие, все стали бы ее трепать по плечу и говорить общие слова в духе «он обязательно вернется». Тамара сама понимала, что если не объявился до сих пор, то вряд ли.

Семен, конечно, согласился и теперь время от времени приносил ей мелкие приятные подарки, чтобы можнобыло оставлять их на столе, вроде как подарил возлюбленный. Ухаживает вот. Даже один раз, когда они оба засиделись допоздна, проводил Тамару до дома. Просто потому что.

– Представляешь, оказывается, если кто-то женится, то сообщение об этом сразу отправляется в Центр, знаешь почему? – сказала ему Тамара тогда, когда Семен провожал ее.

– Формирует положительный облик нового Кенигсберга для первых переселенцев! – подражая голосу замполита, отрапортовал Семен, и Тамара рассмеялась.

Приятно было слышать ее смех.

Но сегодня Семен поймал себя на том, что старается идти все медленнее и медленнее. Ко всему уже должен был привыкнуть, но точно не к тому, чтобы видеть своего командира на железном столе. Семен напомнил, что согласно оставленному приказу – командир группы теперь он. А значит, не время для скорби и сантиментов.

…В своем посмертии Раглан был безмятежен. Кажется, что даже немного улыбался, но это была лишь игра теней.

– Что скажешь по нему? – спросил Семен.

Тамара кинула быстрый взгляд на стол, а потом посмотрела на Семена. Может быть,