И цена за чудотворение была соответствующая.

Анри поморгал еще… и наконец присмотрелся к лицу кардинала. Она, кажется, забавлялась, что его снова встревожило. Еще он заметил, что ее лицо покрывал густой бледно-пурпурный грим. Грим слегка потрескался возле глаз и в уголках рта, открывая смуглую кожу. Серебряные волосы кардинала, зачесанные назад, связывала пурпурная лента, падавшая на плечо. На голове красовалась синяя бархатная шапочка с золотым украшением, означавшим герцогское достоинство и королевскую службу; ибо у кардинала хватало и мирских должностей, она оставалась главным министром королевы, сколько бы король ни пытался ее извести. К шапочке была приколота икона, и ее-то Анри смог непосредственно рассмотреть. Она являла ангела из высших, незнакомого юноше, изображенного в виде улыбчивой женщины-матери с младенцем на руках. Вот только у женщины на плечах красовалась лошадиная голова, а у малыша – жеребячья. Все остальное выглядело вполне человеческим. И нимб лучился над головой ребенка, а не матери. Так вот кто был ангелом!

Несмотря на грим, прятавший морщины, кардинал выглядела старше своих лет, что, без сомнения, стало следствием прибегания к высшей ангельской магии. Возраста кардинала Анри навскидку припомнить не мог, знал только, что она была ровесницей его отцу. Стало быть, сорок четыре… а выглядела самое малое на шестьдесят.

– Это Анри Дюпаллидэн, из адьенской ветви семьи, дальний родственник Дамерсон, – сказал Робард. – На службе с прошлой среды. Он там один сидел. Надо будет с Дюбарри об этом поговорить…

Дюбарри была Третьим секретарем. Анри с ней встречался, когда только пришел на работу. Она вручила ему удостоверение и часть первой месячной зарплаты, удержав остальное по некоторым неясным причинам, после чего направила в Желтую Переднюю, велев делать то, к чему его там приставят. Этим он с тех пор и занимался.

– Дюпаллидэн… разрешаю приблизиться.

Анри к ней не то чтобы подошел, скорее подтек, по-прежнему низко склонившись. Поцеловал кардиналу руку… вернее, подышал в нескольких дюймах над иконными кольцами, после чего вновь замер на коленях.

– Встань, – мягко проговорила кардинал. – Итак, теперь ты у меня на службе. Ты уже принял обет?

– Лишь как мирянин, в-ваше в-высокопреосвященство, – заикаясь, выговорил Анри. – Я присягнул Ашалаэли, когда приступал… Я не хотел… то есть не знал… не был уверен, что духовный сан обязателен… такой серьезный шаг…

– Его отец – ризничий в храме Хуараваэли, ваше высокопреосвященство, – пробормотал Робард.

– А-а, той адьенской дымопрогонницы, – сказала кардинал. – Но сам ты по пятам отца идти не желаешь?

– Пока не созрел, – сказал Анри дипломатично. Хотя про себя ощущал уверенность: что угодно, только не вечная бедность ризничего в крохотном храме затерянного городка.

– Хм-м-м-м, – протянула кардинал. Наклонила голову, глядя на Анри так, будто собиралась вернуть негодную покупку. – Мне служат очень многие, Дюпаллидэн… Писцы и чиновники дворца, мои поборники… еще уйма народу в Лютейсе, по всему Сарансу и за его пределами. Мои люди исполняют всевозможные поручения, необходимые для блага людей, для защиты Саранса и во имя прославления Ашалаэли, нашего великого Архангела, защитника и спасителя.

Анри с готовностью закивал, желая показать кардиналу: в нем, как ни мал он, надежнейшая ее опора. Ее и Ашалаэли, величайшей среди ангелов, главнейшей защитницы всех саранцев. А если говорить совсем откровенно, Анри рад был предложить свою верность всякому, кто даст ему возможность обрести надежное положение.

– Порой задания бывают трудны и опасны, – продолжала кардинал. – Порой… испытывают в ином смысле.

Кивки Анри замедлились: что-то он не понимал, куда клонит кардинал.

– Я не вполне уверена, что в данном случае мне подойдешь именно ты, – сказала кардинал.

Пока она говорила, Анри ощутил теплое прикосновение ангельской магии, веяние незримого крыла. Вскинув глаза, он увидел в руках Дюплесси икону, которой не замечал прежде. Она была одной из двенадцати, вделанных в серебряный браслет, который едва виднелся из рукава платья. Анри понятия не имел, к какому ангелу она воззвала и что тот сделал, лишь заподозрил, что его посетил один из Престолов, умевших распознавать правду и считывать поверхностные мысли.

– Я бы хотел… я хочу послужить вам чем только могу, ваше преосвященство!

Слова вырвались как бы помимо сознательной воли Анри, перехлестнув плотину здравого смысла, твердившего: что бы она ни собиралась ему предложить, это окажется нечто сомнительное, нечто, мягко говоря, с двойным дном.

– Я знаю, Дюпаллидэн, – сказала кардинал. – Я знаю…

Она сверху вниз смотрела Анри в лицо, и он снова почувствовал тепло ангельской магии, этакое легкое дыхание у лица, не вызывавшее в нем отторжения. Где-то вдалеке, на грани слуха, прозвенела серебром арфовая струна. А потом за правым глазом ледяной иглой кольнула боль, заставив его вздрогнуть.

– Ты знаешь Звездную Крепость? – спросила кардинал.

– Эм… да, ваше высокопреосвященство, – пробормотал Анри, силясь сморгнуть боль.

Кто же ее не знал?

Звездная Крепость возвышалась в северо-восточном углу Лютейса. Возводили ее уже лет тридцать. Ее сердцевиной и основанием служил громадный утес, чуть-чуть не дотягивавший до того, чтобы называться холмом. Много веков там стояла одинокая башня. Изначально выстроенная в качестве дозорной, последние столетия она являлась крайне мерзкой тюрьмой и называлась попросту Башней.

Тридцать лет назад королева Анриетта Четвертая велела заключить скалу вовнутрь современной крепости. Послали к принцу Бароньо, наняли известного инженера по имени Варианна. Она спроектировала современные валы, бастионы и равелины – земляные, обложенные кирпичом. Рвы, которые предстояло вырубить в камне, с водоводами, устроенными так, чтобы рвы заполнялись водой из реки. А также систему подвалов, оружейных и складов, частью заглубленных в скалу, частью врытых в грунт.

План Варианны также требовал сноса Башни, поскольку та перекрывала зону обстрела пушек северо-восточных бастионов. Однако различные политические силы воспротивились – и Башня стояла поныне. В план внесли и другие изменения, из-за которых Звездная Крепость перестала являться образцовым артиллерийским фортом, задуманным Варианной.

Все эти недостатки, равно как и незавершенность, во многом происходили из-за того, что крепость поделили (по причинам опять-таки политическим) между мушкетерами королевы, гвардией короля, поборниками кардинала и городской стражей Лютейса.

Каждое подразделение получило себе по бастиону и равелину и долю ответственности (с этим у них получалось не очень) за Циферблат – миниатюрный городок, выстроенный внутри укреплений. Как будто для того, чтобы еще больше все усложнить, громадные железные и бронзовые пушки и орудия помельче, всякие кулеврины, сакеры и фальконы, разбросанные по бастионам, передали под эгиду отряда Верных королевских артиллеристов.