в сердца.

И я глубоко негодую,

Что тот, чья песнь была чиста,

На площадь музу шлет святую,

Вложив руганья ей в уста.

Мне тяжко знать и безотрадно,

Как дышит страстной он враждой,

Чужую мысль карая жадно

И роясь в совести чужой.

Мне стыдно за него и больно;

И вместо песен, как сперва,

Лишь вырываются невольно

Из сердца горькие слова.

1846

«Мы современницы, графиня…»

Мы современницы, графиня,

Мы обе дочери Москвы;

Тех юных дней, сует рабыня,

Ведь не забыли же и вы!

Нас Байрона живила слава

И Пушкина изустный стих;

Да, лет одних почти мы, право,

Зато призваний не одних.

Вы в Петербурге, в шумной доле

Себе живете без преград,

Вы переноситесь по воле

Из края в край, из града в град;

Красавица и жорж-зандистка,

Вам петь не для Москвы-реки,

И вам, свободная артистка,

Никто не вычеркнул строки.

Мой быт иной: живу я дома,

В пределе тесном и родном,

Мне и чужбина незнакома,

И Петербург мне незнаком.

По всем столицам разных наций

Досель не прогулялась я,

Не требую эмансипации

И самовольного житья;

Люблю Москвы я мир и стужу,

В тиши свершаю скромный труд,

И отдаю я просто мужу

Свои стихи на строгий суд.

Январь 1847

Москва

Думы

Я снова здесь, под сенью крова,

Где знала столько тихих грез:

И шепот слушаю я снова

Знакомых кедров и берез;

И как прошедшею весною,

Несутся вновь издалека

Над их зыбучей головою

За облаками облака.

И вы опять несетесь мимо,

О тени лучших снов моих!

Опять в уста неотразимо

Играющий ложится стих;

Опять утихнувших волнений

Струя живая бьет в груди,

И много дум и вдохновений,

И много песен впереди!

Свершу ли их? Пойду ли смело,

Куда мне бог судил идти?

Увы! окрестность опустела,

Отзывы смолкли на пути.

Не вовремя стихов причуда,

Исчез поэтов хоровод,

И ветер русский ниоткуда

Волшебных звуков не несет.

Пришлось молчать мечтам заветным;

Зачем тому, кто духом нищ,

Тревожить ныне словом тщетным

Безмолвный мир святых кладбищ!..

Июнь 1847

Гиреево

К. С. А<ксакову>

Себя как ни прославили

Олег и Святослав,

Потомкам не оставили

Своих державных прав.

И думаю, что им моя

Не надобна тетрадь.

Итак, варягам ныне я

Решаюсь отказать.

Скажу теперь по совести,

Что, пыл в себе смиря,

Пождать им можно повести

Моей до сентября.

1847

«Среди событий ежечасных…»

Среди событий ежечасных

Какой мне сон волнует ум?

Откуда взрыв давно безгласных,

И малодушных, и напрасных,

И неуместных ныне дум?

Из-под холодного покрова

Ужель встает немая тень?

Ужели я теперь готова,

Чрез двадцать лет, заплакать снова,

Как в тот весенний, грустный день?

Внимая гулу жизни шумной,

Твердя толпы пустой язык,

Боялась, словно вещи чумной,

Я этой горести безумной

Коснуться сердцем хоть на миг.

Ужель былое как отрада

Мне ныне помнится в тиши?

Ужели утолять я рада

Хоть этим кубком, полным яда,

Все жажды тщетные души!

Март 1848

К С. К. Н.

Разбранена я, верно, вами;

Чтоб горю этому помочь,

Пишу сегодня к вам стихами, –

Писать иначе мне невмочь.

Несется буря и угроза

Вкруг томной лени наших дней;

Тяжка становится мне проза,

И раззнакомилась я с ней.

Да, собиралася сначала

Весьма усердно, как всегда,

Я к вам писать, – и не писала;

Но где же грех? и где беда?

Ужель нельзя нам меж собою

Сойтися дружбою мужскою?

Ужель во всем нужна нам речь?

Не верим ли в союз мы прочный?

Не можем ли любви заочной

Без писем долго мы сберечь?

Все переписки, молвить строго,

Лишь болтовня и баловство:

Они иль слишком скажут много,

Или уж ровно ничего.

Известья ль ждете вы? – Какого?

Чего боитесь не узнать,

Когда всё плохо то, что ново?

Когда незнанье – благодать?

Надежд веселую отвагу

Сменяет тяжкая тоска;

И без нужды марать бумагу

Не поднимается рука.

Несется гневно воля века,

Покуда новая опека

Смирит неистовство его;

Но на тревогу человека

Спокойно смотрит естество.

Краса заката и восхода

Всё величава и пышна,

И неизменная природа

Порядка стройного полна.

Нашедши уголок уютный,

Где можно грезам дать простор,

Годины этой многосмутной

Хочу не слушать крик и спор;

Не спрашивать про сейм немецкий,

Давно стоящий на мели;

Не знать о вспышке этой детской,

С которой справился Радецкий;

О всем, что близко и вдали;

О нам уж свойственной холере,

О всех страданиях земли,

О Ламартине, Косоидьере,

О каждой радостной химере,

Которой мы не сберегли.

Хочу я ныне жить невеждой,

И, ставя помыслам черту,

Далекой тешиться надеждой,

Хранить любимую мечту;

И, пропуская без вниманья

Национального собранья

Ошибки, ссоры и грехи,

Забыв, что есть иная треба,

Хочу глядеть на бездну неба,

Скакать верхом, читать стихи.

Нам думы убаюкать надо,

Упиться надо чем-нибудь;

Не в силах обращать мы взгляда

На поколений грозный путь.

Порой идея роковая

Должна носиться в край из края,

И должен иногда народ,

Добра и зла не