— Подумать нужно, правитель. Слабое место есть всегда. Его нужно только найти. Нас здесь двое колдунов, причем один из них — правитель страны, коему горожане клятву верности принесли. Не может быть, чтобы мы этих смутьянов к порядку не призвали! Подожди немного, осмотрись. А там, глядь, и по-нашему все обернется.

Заводные кони — великое дело. Когда не нужно все походное добро носить с собой, то и обосноваться в любом месте можно со всеми удобствами. Уже через полчаса после решения о привале на прогалине в ивовом кустарнике горел бодренький костерок, вокруг которого поднялись три шатра. Крытый войлоком, поверх которого лежал золотистый шелк — мудрого Аркаима, и еще два, больше похожие на навесы из плотной парусины — для Олега и его друга. Холопа купец милостиво обещал пускать ночью к себе — на то время, когда приглядывать за лошадьми останется ведун либо он сам.

В палатке невольница расстелила кошму, поверх которой лежала большая овчина. Накрываться, словно одеялом, предполагалось другой, такой же широкой шкурой. В общем, несмотря на ночные заморозки, спать в этом походе путники могли хоть голышом. Во всяком случае, Олег, под боком у которого в последние ночи сладко посапывала горячая, что натопленная печь, ласковая дева.

Во время обеда правитель соизволил удалиться к себе на отдых. Ведун, поев, решил последовать его примеру — и тут же оказался в жадных объятиях Урсулы, опрокинувшей его на мягкую подстилку:

— Как хорошо, что в этот раз ты взял меня с собой, господин!

— Ты просто не понимаешь, как тебе повезло, что ты тогда осталась во дворце, девочка, — погладил ее лицо Олег. — Нам досталось на орехи немало. А уж в конце, когда мы в плену оказались… Я думаю, хватит с тебя и одного повешенья.

— Ради тебя я готова на все, господин… — прижалась к его ладони девушка. — Хотя не знаю, как ты мог так долго находиться вместе с этими… С мертвецами живыми. Я бы, наверное, в первую же ночь от страха умерла.

— Да чего их бояться-то, девочка? Они безобидны, как тележная оглобля. Пока никто ею никого огреть не попытается, вреда от нее никакого быть не может. Так и зомби. Если ему приказа нападать нет, то он безобиднее пугала. Ты его хоть на куски руби — он и сопротивляться не догадается. Овца, и та злее будет.

— А все равно жутко, господин. Этакое-то страшилище! Полугнилые, облезлые, кожа лохмотьями, глаза вытекли — и все вокруг с мечами да копьями бродят.

— Да-а, несладкое соседство… — Ведун отстранил от себя невольницу, присел на кошме. — Это ты права, соседство несладкое.

— Я что-то не так сказала, господин? — удивилась такой неласковости рабыня.

— Ты молодчина, девочка моя, — поднявшись на ноги, затянул снятый было ремень Олег. — Ты просто гений!

Кладбище Кивы на две трети было покрыто пустыми ямами — следами прошлого призыва в армию ведуна. Мудрый Аркаим не желал проливать человеческой крови, а потому открыл Середину тайну оживления мертвых и подчинения их своей воле. Правда, поход тот закончился неудачей: великий Раджаф под стенами столицы смог-таки истребить мертвые легионы. Но, нужно признать, несмотря на полнейший разгром армии Аркаима, в горных селениях ни одной матери не пришлось плакать над сгинувшим в походе сыном, во владениях законногоправителя Каима не появилось ни вдов, ни сирот. Армия из мертвецов, при всей своей ужасности, оказалась самым гуманным изобретением. Для своих, разумеется.

Но второй раз этот фокус повторить было невозможно: могилы пусты, их недавние владельцы обращены в костную пыль за много, много верст отсюда. Остались могилки только женщин и детей, похожие на дома в самом городе — небольшой овальный холмик, украшенный цветами, да маленькая дощечка с краю, похожая на ведущий вниз люк. На дощечке имя и еще несколько слов, начертанных незнакомыми Олегу рунами.

— Что-то случилось, чужеземец?

— Мудрый Аркаим? Разве ты не прилег отдохнуть вместо обеда?

— Ты тоже хотел прилечь, чужеземец. Однако вдруг вскочил и помчался сюда. Мне подумалось, что у тебя появились долгожданные идеи про то, как вразумить жителей Кивы?

— Не уверен, что это хорошая мысль, — пожал к плечами ведун. — Думаю, мысль действенная — но с душком нехорошим. Пожалуй, надо иное чего прикинуть. С такими воспитательными мерами мы любви никогда не добьемся… То есть, я хотел сказать, ты не добьешься, мудрый Аркаим.

— Что же это за мысль таковая крамольная, что ты ее даже произнести боишься, чужеземец? Али ты просто вид на себя напускаешь, а на деле не придумал еще ничего? Так ты не стыдись, я тебя понимаю. Задача тяжкая, пустыми руками город целый к покорности привести мало кому по силам. Ну не можешь — так не можешь. Карать не стану.

— Скажи мне, мудрый Аркаим, а что будет, коли детей этих и женщин из могил поднять да велеть по домам возвращаться?

— Ничего не будет, — пожал плечами правитель. — В жилища, где раньше обитали, уйдут да стоять там станут.

— «Стоять станут», — хмыкнул Середин. — Не знаю, как ты, мудрый Аркаим, но даже я чувствовал бы себя сильно нехорошо, коли ко мне пришел бы труп, пусть даже друга или родственника, и торчал все время над душой. А Урсула, я думаю, так вовсе бы из дома этого удрала.

Правитель с минуту обдумывал услышанное, а потом прямо на глазах начал расцветать:

— Воистину, ты мудр не по годам, чужеземец! Отныне я верю, что пророчество гласило именно о тебе. Без тебя я бы до такого не додумался!

— Ты хочешь сказать, мудрый Аркаим, — не поверил своим ушам Середин, — ты хочешь сказать, что намерен все это осуществить? Вынуть из могил мертвых детей, послать их к родителям, а сгинувших жен — к уже забывающим горе мужьям?

— Ты так же мудр, как наивен, ведун Олег, — похлопал его по плечу правитель. — Разве ты не знаешь, что такое замирение бунта среди подданных? Это горящие амбары и селения, кишки детей, намотанные на деревья, распятые у дорог женщины и виселицы, на которых повешен каждый третий, что жил на взбунтовавшихся землях! Ты хочешь этого?

— Да хранят меня боги от таких мыслей, — передернул плечами Олег. — Я думал, такое возможно только в средневековой Европе.

— Такое возможно везде, где люди не чтят клятвы верности, — ответил правитель. — Ты только что придумал, как усмирить бунтовщиков без крови и казней, без пожаров и разорения. И ты думаешь, я откажусь от такой возможности? Я не люблю крови, чужеземец. А ты?

— Я тоже не люблю… — вздохнул ведун. — Но посылать мертвых детей в дома родителей…

— Это лучше, чем вешать родителей на окрестных березах, чужеземец. Зови своего слугу и невольницу, а твой сотоварищ пусть пока за лошадьми присмотрит. Нам главное первую могилу вскрыть. Дальше мертвецы все сами сделают…

Урсулу на это дело Олег все-таки не послал, предпочел копать землю сам, вместе с Будутой. Ни заступов, ни лопат среди походных припасов не нашлось, поэтому землю пришлось рыхлить мечом. Середин рыхлил, холоп выгребал ее наружу. Так, в четыре руки, где-то за час и вырыли яму над первой из могил. После того, как показалась укрывающая лицо женщины ткань, вперед выдвинулся мудрый Аркаим, простер руку и речитативом напел уже знакомое ведуну заклинание: