обаяния. Будь обходительным, никогда не вступай ни с кем в спор, особенно о религии и политике… Такими разговорами ты лишь наживешь ненужных врагов. Постепенно ты станешь блеклым и незаметным. Временами тебя будут одолевать обида и негодование, и в глубине души ты будешь задаваться вопросом: „Почему? С какой стати я должен это делать?“ — но ты должен работать над собой до тех пор, пока от подобных сомнений в твоей душе не останется и следа». Если верить Санхеку, с помощью непрестанной тренировки сознания разведчик способен достичь того предела, когда границы его собственного я полностью сотрутся. В этом есть нечто сходное с игрой в гольф: если полностью избавиться от напряжения в плечах и делать меньше лишних движений, с каждым разом удар будет получаться более мягким и точным. Примерно таким же образом сознание и поведение агента можно постепенно перестроить на нужный лад, и в этом отношении Ли Санхек был последователем Павлова и Скиннера.

«Что прежде всего запоминается людям? То, что их раздражает. Если ты будешь носить яркие галстуки или необычные украшения, если твои движения будут слишком размашистыми, то ты неизбежно будешь бросаться в глаза. Опытного разведчика не так легко поймать. Даже соседи, годами жившие бок о бок с ним, не смогут ничего конкретного вспомнить, если к ним в один прекрасный день вдруг постучится следователь. На его фотороботе останутся лишь неопределенные черты самого заурядного лица. Такие агенты подобны призракам. Даже если они будут отбивать чечетку посреди улицы или плавать баттерфляем в общественном бассейне, никто их не запомнит».

Подобная закалка чем-то сродни дзен-практике буддийских монахов, которые стремятся избавиться от самомнения и освободиться от оков эго.

Киен понимал, что у большинства людей весьма искаженное представление об агентах разведки: Мата Хари, обольщение женскими чарами, тайные проникновения и побеги, микрокамеры, подкупы, шантаж и прочая романтика. На самом же деле вся информация, которую собирают разведчики, по большей части уже находится в открытом доступе. Такая работа напоминает сбор газетных вырезок, и добытые иными способами материалы по содержанию или качеству ничем не лучше и не хуже их. Информация затягивает небо огромной черной тучей, словно стаи перелетных птиц ранней зимой. Нет, пожалуй, такое сравнение звучит слишком зловеще. Скорее, она подобна наводнению в сезон дождей, уносящему все, что попадается на его пути: корову, отчаянно пытающуюся выбраться из воды, дверь от комода с перламутровыми инкрустациями, бурлящую на поверхности красновато-бурую пену из глины и грязи, беременную беркширскую свинью, сосновые бревна, труп непоседливого горного туриста, пенопластовый буй. По сути работа таких агентов, как Киен, заключалась в том, чтобы выхватывать из всего этого потока информации только значимые факты, анализировать их и составлять комментарии. Они постоянно читают и выискивают смыслы между строк, упорядочивая добытые данные, и в этом отношении ничем не уступают ученым и коллекционерам. Не случайно разведчик по имени Чон Суиль, известный как «Кансу», впоследствии прославился своими трудами по истории межцивилизационного обмена — вот уж где требуется кропотливая работа с огромными массивами информации.

Ближе к концу Второй мировой войны один легендарный разведчик получил указание от КГБ доложить о расположении немецких войск. Он отправился на текстильную фабрику по производству одеял неподалеку от австрийской границы и, представившись перекупщиком, подробно расспросил управляющего обо всем, что его интересовало. Стоило ему только выяснить, куда фабрика отправляла армейские одеяла, и расположение воинских частей предстало перед ним как на ладони, словно тропические рыбки в аквариуме. В большинстве случаев нужная информация — это вовсе не то, что спрятано в стальном сейфе за семью замками под присмотром инфракрасных датчиков. Любое слово, вылетевшее из человеческих уст, любой случайный отрывок написанного текста может оказаться решающим звеном. Поэтому для разведчика в первую очередь важно не искусство маскировки или умение проникать в тыл врага, а обостренное чутье, способность в этом множестве ничего не стоящих обыденных слов распознавать крупицы ценной информации.

Киен подошел к метро и зашагал вниз по лестнице. На ступенях сидел нищий, простершись в земном поклоне. Вытянутыми вверх обеими руками он держал над головой кусок картона от коробки из-под лапши быстрого приготовления. Надпись на картоне была словно выдавлена изо всех сил черным фломастером. Из-за слишком сильного нажима казалось, что буквы, выведенные с таким отчаянием, словно стонали от горя: «У МИНЯ НЕТУ НОГ». Киен прошел мимо, но затем вернулся назад и, достав из правого кармана монету в пятьсот вон, бросил в банку перед нищим. Не имея возможности наклонить голову еще ниже, тот изобразил поклон, округлив спину и вздернув вверх заднюю часть туловища. Это была первая милостыня в жизни Киена. Со стороны входа в подземный переход подул сильный ветер. Струя воздуха подхватила и разнесла кислый запах, исходивший от нищего и его грязного тряпичного рюкзака. Киен быстрым шагом продолжил спускаться по лестнице.

11:00

Барт Симпсон и Че Гевара

15

Пак Чхольсу легко вкатил «Пассат» на боковую дорожку, грациозно развернул машину и припарковался задним ходом на площадке перед автосалоном. Мари нравились мужчины, которые умеют так парковаться. Ей казалось, что от мужчин, которые хорошо водят, веет каким-то самодовольством, желанием покрасоваться, тогда как умение красиво припарковать автомобиль говорит о точности и самообладании. Чхольсу вышел из машины и попрощался с Мари.

— Отличная машина. Я вам позвоню.

— Хорошо. До свидания!

Он сел в свой «Грандер» и завел двигатель. Мари вернулась в салон. Директор поймал ее взгляд.

— Мы закончили, — сказала Мари.

Ким Риоп, второй продавец-консультант, который пришел в салон годом позже Мари, поприветствовал ее широкой улыбкой:

— Все прошло хорошо?

— Что-то тебя не было видно с утра?

— Тониль приболел.

— А… Как он себя чувствует?

На секунду оба замолчали. Мари тут же пожалела, что спросила об этом.

— Как и всегда.

Риоп улыбнулся. У его сына была злокачественная лимфома. Как-то раз он приводил его в салон. При виде сверкающих машин мальчик пришел в восторг, и на его лице просияла широкая улыбка. Отец усадил его за руль автомобиля стоимостью более ста миллионов вон, и тот принялся весело нажимать на клаксон. В тот год, когда ребенку поставили страшный диагноз и начались бесконечные хождения по больницам для сдачи анализов, автомобиль жены Риопа пересек сплошную линию и столкнулся с грузовиком. Подушка безопасности не сработала, и женщина погибла на месте. Когда спасатели прибыли на место, они нашли в машине их двухгодовалого сына. Мальчик был цел и невредим и спокойно улыбался. Страховая компания отказалась выплатить полную компенсацию, сославшись на серьезное нарушение