Мои «Страсти по Параджанову» остановились на пороге из-за инфляции. Очень жаль, т. к. книга и макет, по общему мнению, замечательные. Так оно и есть!

К столетию М-го было несколько моих публикаций. Самая интересная выйдет в «Вопросах лит.» – «Т. Яковлева и семь неизвестных писем к ней М-го». Из меня.

В Мюнхене вышло переиздание ЛЮБ, в мягкой обложке, но хорошо отпечатанное.

В Москве – «Современницы о М-м» мной составленные и т. д. Интересно.

Еще чего-то. Все это отнимает время, но помогает компьютер (…), на котором мы с Инной лихо барабаним.

Вообще я заметил, что когда пишешь в стол, то это раньше или позже (скорее – позже) пробивается на страницы. А когда работаешь по договору, то – лень и не получается издание. Т. к. я сейчас пишу в стол (в компьютер) книгу о ЛЮ, до поры до времени. Сильно накуролесила дама! Столь долгая интересная жизнь…

Ну вот, чого-то я Вам много написал, сэр!

Это исключительно из любви к Ирочке, красавице…

«Кстати о брюках»: Инна сделал мне замечательную куртку из бархатных лоскутов и старого пальто Эльзы Триоле – произведение искусства помноженное на литературную реликвию. Представляете?

Женечка, мы тут до 30 ноября. Пишите и шлите фото. У нас с собою нет изобразиловки. Да это и к лучшему – представляйте нас по-прежнему молодыми красавцами со взором горящим, с чувственным оскалом, всех из блесток и минут.

Целуем, целуем Вас с Ирочкой, а малюток тискаем в объятьях, влезших для этого на стул.

Вася-Инна

Режиссер Петр Штейн: «Давайте говорить друг другу комплименты»

Давайте жить во всем

Друг другу потакая,

Тем более что жизнь

Короткая такая.

Булат Окуджава, «Давайте восклицать, друг другом восхищаться…»

Как-то промозглым зимним вечером, сидя дома с температурой, слышу телефонный звонок. Стараясь говорить как можно спокойнее, на другом конце провода Ирина, запинаясь, шепчет, что они со Светланой Тартаковской попали в аварию на Садовом кольце, около американского посольства. Связь оборвалось… и частые гудки в трубке. Минутная растерянность, и первое, что почти автоматически пришло тогда в голову, набрать телефонный номер Пети Штейна. Выслушав мой лепет, он спокойным тоном сказал: «Спускайся вниз, к подъезду, лечу». Через десять минут машина режиссера неслась по скользким, заснеженным улицам вечерней столицы. Оказалось, что у бетономешалки, гнавшей с превышением скорости на строительный объект, отказали тормоза на Садовом кольце, и видя, что в туннеле скопилась вереница автомобилей, водитель решил проехать правее, но там стоял автобус с детьми, и тогда он резко взял еще вправо, в переулок, сметая на своем пути сначала старенькую «Волгу», а затем, ударив «Жигули» с подругами Ирой и Светой, влетел в тополь. Лобовое стекло «жигуленка» лопнуло, засыпав их осколками, порезав лица, руки и шубы. Светлана лежала в обмороке на водительском сиденье. Ирина сидела на снегу рядом с автомобилем на чьем-то пальто и портфеле. Куски железа и детали кузова валялись на снегу, среди них бродил мой друг Коля Черкасов, муж Светланы, сосредоточенно всматриваясь в снег. Оказалось, что он искал часть фаланги пальца Светланы, оторванного при ударе. Приехали машины «Скорой помощи». Побросав свои автомобили, уговорив взять и нас с собой в салон, помчались с Петей в 67-ю городскую больницу.

Петр Штейн и Татьяна Груднева в доме у Чухраев. 1995

Никогда не задавался вопросом, почему ему я позвонил и в этот раз, а не кому-нибудь другому из друзей. Все делалось на уровне подкорки, автоматически. В любое время дня и ночи к нему можно было обратиться по любому поводу, и он никогда не отказывал, всегда подставляя плечо…

Петя родился в семье драматурга Александра Штейна, близкого друга Исидора Штока, и художницы Людмилы Путиевской.

Еще в школьные годы выделялся среди сверстников хулиганскими проказами. Родителей часто вызывали в школу «на ковер» к директору, а то и детскую комнату милиции, где с Петей проводили разъяснительные беседы. Поджигая почтовые ящики, наказывал писателей, подписавших письма против диссидентов. Он так боролся за справедливость.

Петина старшая сестра, чудесная и добрейшая Таня Путиевская, врач-рентгенолог, много лет была замужем за моим троюродным братом, актером театра «Современник» Игорем Квашой. Помню себя маленьким мальчиком, у меня очередная ангина, сижу грустный в постели с замотанным шарфом горлом. На следующий день Игорь пришел к нам в гости и принес мне в подарок маленькую деревянную лодку, выстроганную и отполированную им самим. Долгие годы она потом стояла на моем секретере.

Учитывая родственные и дружеские отношения между семьями, истории о подвигах неутомимого мальчика обсуждались не раз в нашем доме, и мне назидательно объясняли, с кого ни в коем случае никогда нельзя брать пример и с кем не надо дружить…

В студенческие годы он, будучи студентом ГИТИСа, ярким представителем золотой молодежи, приезжал в Коктебельский писательский дом творчества на своей собственной машине да еще в сопровождении какой-нибудь очаровательной спутницы. В те далекие годы музыкальные клипы с участием молодой красавицы, моющей автомобиль в купальнике, меняя различные эротические позы, еще не дошли до нашей страны, однако на примере с Петиной машиной можно с уверенностью сказать, что какое-то представление об этом у нас уже появилось.

Как-то я привел ему высказывание А. П. Чехова: «Незнакомая девица похожа на закупоренную склянку с неизвестной жидкостью – попробовал, да страшно: вдруг там яд?», на что Петюня, замотав головой, стал горячо и шутливо опровергать доктора и классика, объясняя, что так мы вообще можем лишиться лучших минут жизни. Пришлось согласиться.

Став старше, в летние месяцы, проводя время в Коктебеле, среди маститых писателей и новой поэтической поросли, попивая молодое вино и слушая новые свежеиспеченные вирши, наша компания наслаждалась любовью, молодостью, морем и Карадагом. Нарушали запреты администрации на появление в столовой в шортах или на слишком громкую игру на гитаре. Подшучивали над одним одиозным украинским «письмеником» в расшитой рубахе с национальным орнаментом, никогда не мывшим руки после туалета, но всегда волновавшимся, достанется или нет «халявный» кефир, выставляемый на подносах после ужина. Умудрялись прятать сандалии классиков, которые те снимали под столом во время обеда, дабы ноги дышали «полной грудью».

Петр Штейн, Мария Зверева-Чухрай, Александр Абдулов в доме у Чухраев. 1995

Мы дружили много лет. Вот типичная сцена бытия. Начало нового дня или час ночи, Черняховского, 4, квартира Пети