...

– Это значит, что девушка хорошенькая?

– Значит, что хорошенькая и… благовоспитанная.

Лупе улыбнулась:

– Люблю попить чаю.

– Знаешь, кому еще нравилось, когда мы с другом чаевничали? Бо!

– Вашей собаке?

Джонатан утвердительно кивнул.

– А когда умер ваш друг, она была еще жива?

– Пес умер спустя три месяца после Джо. Я предполагал, что это может произойти. Он так любил Джорджи. Однажды он просто отказался от корма. На следующий день уже не вставал со своего места. А вскоре навсегда меня покинул, точь‑в‑точь как мой друг. Это был один из самых ужасных дней в моей жизни. А там настала и моя очередь.

– Ваша?

...

– А мысленно вы все еще рисуете?

– Что ты имеешь в виду?

– Вы все еще представляете, как пишете картины?

– Нет. Никаких мыслей на этот счет у меня в голове нет.

– Может, как раз в этом проблема. Если бы вы…

Помрачнев, Джонатан ее перебил:

– Ясно. Во всем я виноват. Я ужасен. Все делаю неправильно. И, наверное, поэтому я и ослеп!

...

– Откуда такие глупые мысли?!

Лупе не обратила внимания на его тон и сказала, слегка наклонившись:

– Это крохотные молекулы. Когда мы что-то говорим, то наши слова передаются всем молекулам, что есть в мире. И тогда они все вместе делают так, чтобы наши слова сбылись.

– Что ж, большое им спасибо, что ослепили меня.

...

Джонатан довольно долго молчал.

– Это самая смешная вещь из того, что я слышал за всю жизнь.

– Ну, я в это верю, – произнесла Лупе, вставая. – И к тому же вы совсем не ужасный человек. Ужасный человек никогда не пришел бы ко мне на концерт.

И она вышла, прежде чем он смог ответить.

...

На следующий день после полудня Джонатан поджидал ее в дверях.

– Итак, мы едем посмотреть ткани сегодня. Я звонил другу.

– Я подумала, вы на меня рассердились.

– К сожалению, на тебя нельзя долго сердиться. Давай, поехали. Я уже вызвал такси.

У тротуара стоял заведенный автомобиль, Уильям ждал рядом.

– Привет, Уильям, – поздоровался Джонатан, когда они сели в машину. – Отвези нас в «Огромный мир ткани». Знаешь, где это?

– Конечно, знаю. Hola , Лупе. Cómo está [16] твой дедушка?

– Для старика сносно – так он сам всегда говорит.

– Хорошо. Хорошо, – произнес Уильям.

Затем он нажал на педаль газа, отчего их обоих отбросило назад на сиденье машины.

Они подъехали ко входу в магазин, на витрине которого в изобилии красовались подвенечные платья и дизайнерская одежда. Лупе сразу просто остолбенела от изумления.

– Ой, посмотрите на то розовое платье. Мне очень нравится, – сказала она, выходя с Джонатаном из машины.

– Я собирался попросить тебя подождать, но, похоже, мы можем задержаться здесь на неделю, – сказал Джонатан, обращаясь к водителю. – Я позвоню, когда за нами нужно будет заехать.

Уильям сделал прощальный жест рукой.

– А вот и он! – воскликнул Джонатан при появлении осанистого мужчины средних лет с сантиметровой лентой на шее.

– Как дела, Джонни. Очень рад тебя видеть! – сказал тот.

– Лео. – Джонатан наклонился и поцеловал невысокого мужчину по европейскому обычаю в обе щеки. – Это моя подруга Лупе, о которой я тебе говорил. Она хотела бы взглянуть на ткани для платья для особого случая.

– Muy buena! [17] Здравствуйте, моя дорогая! – сказал Лео, беря ее за руку. – Я уже подобрал несколько образцов, чтобы вам показать.

Он повел их в комнату, где были десятки образцов ткани всех цветов радуги.

– А по какому случаю платье?

– Для моего quinceañera.

– Это очень важный день. Ну, у нас есть все, включая выкройки и ткани на любой вкус.

– Никогда не видела так много ткани. Так красиво. Только посмотрите на жемчуг и блестки!

У Лупе блестели глаза, когда она кружила по комнате, прикасаясь к образцам, словно те были из золота.

И когда она осторожно щупала какую-нибудь ткань, Лео нараспев произносил ее название: «Парча, шифон, атлас, шелк, тюль, органза, тафта, кружево».

Для Лупе все эти слова звучали словно песня.

– Ох. Мне все нравится, но думаю, что лучше всего вот эта.

Она остановилась около шифона нежно-голубого цвета. Затем осмотрела бисер и вышивку серебристой нитью.

– Некоторым девочкам нравятся яркие цвета. Но мне хочется чего-то очень светлого, как подвенечное платье.

– Когда-нибудь у тебя и свадьба будет, – сказал Джонатан.

– Не уверена, – произнесла Лупе.

– Ну а почему бы и нет?