его отношениях с коллегами. Несмотря на то что Писсарро работал с барбизонцами, с импрессионистами, «варился» в революционном бурлении умов в кафе «Гербуа», он всегда сохранял особый подход к пониманию своего предназначения и методов работы.

Но уже в зрелом возрасте, когда ему уже было под 60 лет, Писсарро вдруг обратил внимание на пуантилистов, или, как их еще называют, неоимпрессионистов, в том числе на Сёра и Синьяка. Познакомился с их подходом и методологическим отношением к искусству. К слову сказать, особенность работы Сёра заключалась в том, что он буквально разбивал все на точки, причем каждые своим цветом, испещряя ими все полотно. В связи с этим вспоминается его работа «Воскресный день на острове Гранд-Жатт», где все буквально так мерцает и вибрирует, что позволяет предположить, что художник предвосхитил пиксельную основу в образовании и распределении цветовых пятен! Заинтересовавшись творчеством Сёра и Синьяка, Писарро стал использовать в своих работах технику пуантилизма. И даже написал несколько картин в новой манере. Однако в конце концов, переосмыслив новую технику, понял, что она для него чужда, поскольку сковывала его свободолюбивый творческий дух.

Сам же он писал тонкими мазками, или, как говорил его сын Люсьен, – «мелкими запятыми». Именно поэтому для него техника пуантилистов оказалась поначалу родственной, и он органично воспринял ее, увлекшись методом неоимпрессионистов. В какой-то момент, набравшись определенного опыта, Писсарро отошел от них, утвердившись в своей манере письма. Однако использование приемов другой техники позволили ему обрести новое качество в живописи и, благодаря этому, утвердиться на рынке искусства.

А там, на рынке, художник часто работает не для себя и уж точно не для того, чтобы хранить свои работы в мастерской, а для того, чтобы работы его были востребованы. Для Камиля живопись была основным видом деятельности, поэтому являлась единственным источником дохода. Даже тогда, когда позже он был признан и завоевал популярность, тем не менее жил достаточно бедно. К слову сказать, нужда не унижала и не угнетала Камиля. Да, она омрачала его существование, но он сохранял оптимизм и был счастлив. Ведь, как уже говорилось, если мы самодостаточны, если делаем то, что наполняет смыслом нашу жизнь, то, как говорил Маяковский, «кроме свежевымытой сорочки, скажу по совести, мне ничего не надо». И поэт был прав. Потому что, если мы встали на путь удовлетворения растущих потребностей, то должны знать им меру. Достаточно вспомнить классическую сказку о рыбаке и рыбке, чтобы понять, что сегодня мы хотим одно, завтра – другое, а, став на путь потребления, уже не можем остановиться. Писсарро же умел себя ограничивать во всем. Как писал Жюль Верн, «чем меньше удобств, тем меньше потребностей, а чем меньше потребностей, тем человек счастливее». Камиль как раз принадлежал к числу таких людей.

В конце концов, художник обрел свою манеру, и к нему, наконец, пришло признание! А прочные связи с известным коллекционером Полем Дюран-Рюэлем помогли ему найти своего покупателя. И таких покупателей оказалось много.

Но вдруг художник кардинально меняет технику письма и представляет на выставке импрессионистов работы, выполненные в иной манере. Конечно, публика была разочарована. Представьте себе, что вас, прогуливающегося по улице, соседи и знакомые привыкли видеть в свойственном вам облике – со своим стилем одежды и особенностями походки, беседы, смеха. И неожиданно вы вдруг появляетесь в одежде несколько эксцентричного стиля, изъясняетесь по-другому, например, используя ненормативную лексику. Как вы считаете, как должны отнестись к вам окружающие? Они с полным основанием подумают, что вы слегка тронулись рассудком. Так и на рынке искусства, где все привыкли к определенному характеру работ.

Например, тот же Диего Ривера вполне мог иметь успех на парижском рынке, поскольку ему прекрасно удавались пользовавшиеся спросом работы в кубистическом плане, которые нравились покупателям. И вдруг он в одночасье отказывается от этого стиля и пишет картины совсем в другой манере. Даже знаменитый торговец произведениями искусства Амбруаз Воллар, с которым он все время работал, отказался брать его полотна, потому что понимал, что не продаст его картины, выполненные в непривычном стиле. И спрос действительно упал. Общество инерционно. Такая же история произошла с Писсарро, когда он резко изменил манеру живописи.

Когда человек что-то резко меняет в своей жизни – манеру художественного письма или характер деятельности, то он должен проявить достаточную решимость, смелость, убежденность, твердость в своем решении и последующих действиях. Писсарро рисковал: это же рынок, в конце концов! Сегодня тебя принимают в одном образе, завтра ты выходишь в другом – «мы тебя такого не знаем, не понимаем, не принимаем!» Одно дело, если ты просто меняешь свой образ, ходишь в другой одежде, от тебя все шарахаются – ну и ладно: на вкус и цвет товарища нет. А другое дело, когда твои перемены связаны с тем, будет ли у тебя завтра кусок хлеба в доме, да и сам дом? Но Камиль рискует, потому что для него сам характер развития является первостепенно важным.

А его жена и семеро детей – мастер был плодовит во всех смыслах! – тем временем жили впроголодь. Их бедственное положение ярко иллюстрирует один случай. Жена написала Камилю, который в то время был в отъезде, что семья задолжала арендаторам и кредиторам 3000 франков, а он ей прислал всего 300 франков со словами «подожди, я потом пришлю еще». Супруга, будучи терпеливой женщиной, на этот раз не стерпела и ответила так: «Наши семеро детей сейчас захотят есть, а я не могу им сказать – подождите, я вас потом покормлю!» Хорошо, что они жили в своем доме за городом, имели сад и огород. Урожай спасал их от голода. Фрукты и овощи они продавали, что давало семье дополнительные средства к существованию. И представьте, что на фоне этой нищеты Камиль категорическим образом решил поменять свой стиль, что уже требовало смелости, с одной стороны. Но с другой – такой поступок говорит еще и о внутренней цельности человека, который в поиске своего «я» может пойти на любой риск.

Подумайте: а кто из нас может решительно отказаться от своих привычек, старого места работы, родного города, переехать в другой и начать новую жизнь? Таких немного, и, глядя на них, мы задаем себе вопрос: а мы сами способны на такие поступки? У Писсарро поступок выражался в радикальном поиске новой техники живописи. Для него это являлось своего рода исследовательской лабораторией, в которой он оттачивал новые приемы, отличавшиеся своеобразием и необычностью. Происходил поиск более точных способов передачи ассоциаций в переосмыслении удивительного, яркого мира, окружавшего и восхищавшего его.

Искусство – отражение