картин утрачена. К этому времени ему уже было сорок лет – так много он уже написать не смог бы. Оказывается, в его доме, где он творил, устроились на постой немецкие солдаты, использовавшие его полотна в саду в качестве настила. В итоге из тысячи картин осталось всего сорок. Можно представить себе стресс, какой испытал Писсарро. И какую надо иметь стойкость духа: то, что создано за 20 лет, почти все уничтожено! Другой человек, возможно, был бы сломлен. Но Писсарро смог выдержать удар. Что еще раз подчеркивает необыкновенный стойкий характер этого мужественного человека. Несмотря на то, что он никогда не был революционером и не занимал активную, демонстративную позицию, тем не менее он и здесь проявил присущую ему твердость.

К. Писсарро. Бульвар Монмартр весенним утром. 1897. Институт искусства Курто. Лондон

Поездка в Лондон для Камиля не прошла даром. Он, как и Моне, познакомился с картинами известных английских пейзажистов – Констеблем и Тёрнером. Их творчество во многом обогатило его. Уже вернувшись в Париж, Писсарро несколько пересмотрел свои подходы к манере письма. Как видим, признанный мастер не упускал ни одной возможности для того, чтобы учиться.

Между прочим, когда он перешел в Академию Сюиса, там состоялось знакомство с Моне, Сислеем, а позже и с Ренуаром. Совместное сотрудничество с ними определило его дальнейший путь. Неуемность, неуспокоенность, присущие его натуре, постоянное стремление дойти до сути и позволило мастеру обрести свою самобытность.

Кстати, во многих афоризмах прослеживается мысль: как только мы концентрируем свое внимание на том, чтобы сохранить и остановиться на достигнутом, в тот же момент начинается процесс деградации, возрастает вероятность утраты того, что жаждем сохранить. Это максима, которая во многом объясняет, почему Писсарро постоянно совершенствовался, находился в постоянном поиске продвигался неуклонно вперед и добивался значительных результатов в творчестве. И как бы ни банально звучало, непрерывный процесс совершенствования и познания тождествен постоянному восхождению. Но мы часто об этом забываем. И Писсарро мог бы удовлетвориться тем, чему он обучился у Коро и Добиньи, и этого уже было бы вполне достаточно. Ведь живопись Коро до сих пор имеет непреходящую ценность.

Писсарро понимал, что тогда он бы стал лишь эпигоном, подражателем Коро и других художников-барбизонцев. Отталкиваясь от прошлого, не отрицая его, он шел вперед, что и предопределило его положение в когорте импрессионистов, где занимал по праву достойное место. Он оставался одним из ведущих и самых последовательных импрессионистов наряду с Клодом Моне, имея в виду его такое же постоянное участие в выставках. Он никогда не изменял ни себе, ни тому делу, которому служил.

Работал художник даже тогда, когда его зрение начало ухудшаться. И в этом он тоже в какой-то степени похож на Клода Моне, хотя у того были более серьезные проблемы с глазами, доведшие его до операции. У Писсарро же просто ухудшилось зрение, и он уже не мог работать на открытом воздухе. Например, «Бульвар Монмартр весной», «Оперный проезд в Париже» он написал, стоя у окна гостиницы, где жил одно время. Камиль не останавливался в своем движении и развитии и продолжал писать на склоне лет, как делал и прежде, в свои молодые годы.

«Импрессионист овощей» и «создатель капусты»

Так «выкристализовывается» образ последовательного, достойного и в какой-то степени универсального человека. К слову сказать, многие из сверстников разделяли его убеждения, которые основывались на принципах справедливости. Камиль всегда сочувствовал бедным, был сторонником равноправия. Даже когда жил в Лондоне, он поддерживал Парижскую коммуну. Напомню, что, несмотря на стесненность в средствах, он финансировал издания левого толка. Постепенно перед нами вырисовывается, хотя и не в полной мере, образ человека, наделенного недюжинным талантом и всегда державшегося с большим достоинством. К этому можно добавить, что и выглядел он подобающим образом: у него была длинная окладистая борода, большое крепкое тело. Благодаря своей внешности он выделялся среди коллег и был похож на патриарха. А если учесть, что у него были еврейские корни – отец был евреем, а мать креолкой, то этот факт уже в полной мере формирует портрет настоящего библейского патриарха, что он, в известной мере, и демонстрировал всем своим жизненным путем.

Было у Писсарро творческое содружество и с Сезанном, который часть своих зрелых работ подписывал, представляя себя его учеником. Хотя Поль Сезанн, один из самых значительных художников того времени, и произвел переворот в искусстве, положив начало кубизму. Однако, несмотря на это, скромно называл себя учеником Писсарро. Они вместе работали в Понтуазе. Жили неподалеку друг от друга. Более того, Сезанн часто копировал работы Камиля, постигая его манеру, которая, как вы помните, заключалась в «запятых» и «точечках». Также он в точности перенял у Писсарро его светлую палитру. До знакомства с мастером у Сезанна доминировали приглушенные, несколько мрачноватые тона. Писсарро позже писал в своих письмах, и Сезанн впоследствии это подтверждал, что учились друг у друга, то есть и Писсарро что-то перенял у Сезанна, Сезанн что-то взял у Писсарро. Так случилось взаимообогащение двух художников.

Конечно, талантам все завидуют! Чувство зависти посещает почти каждого. У обывателей, как правило, возникает чувство зависти к имуществу. Есть такая притча: «Пришел Бог к человеку и сказал: «Проси, что хочешь, и дам это тебе. Но есть условие, сосед твой получит вдвойне. Попросишь корову, я дам соседу двух. Попросишь новый дом, я дам соседу два дома. И взмолился человек, и попросил у Господа: «Прошу тебя, о Боже, вынь у меня один глаз». Порой бывает обидно при мысли о том, что у другого есть то, чего нет у вас. А творческих людей зависть гложет еще в большей степени. Представляете, приходит художник на выставку и видит работу, которая на порядок лучше его картин, и понимает, что коллега намного талантливее его – конечно, тут уже трудно противостоять, душу начинает грызть черная зависть! Ее проявление в ярких красках описал Александр Пушкин в «Маленьких трагедиях» на примере Моцарта и Сальери. Моцарт, который, как бы не вкладывая никакого труда, создавал с необыкновенной легкостью великие произведения, и не столь талантливый Сальери, согласно легенде, травит гения из зависти. Такие сравнения с более успешными соратниками омрачают жизнь многих людей, в том числе и художников. По сути, творческое сообщество – это сверконкурентная среда.

Между тем Писсарро вообще не было свойственно чувство зависти. Он всегда доброжелательно относился к художникам, и всегда находил слово для поддержки, для подбадривания, для доброй оценки. Более того, он почти безошибочно, как говорят исследователи, мог