— При необходимости, — нежно, вежливо, но со стальной решимостью ответила она. — Меч, копьё, лук — всё, что используется в общевойсковом бое, — с улыбкой на лице продолжила она.

— Я бы посмотрел на бой на мечах, — более молодой командир подал голос, после чего свистнул и что-то показал пальцами парню в стороне. — Как раз сейчас несколько тренировочных принесут, можно будет… потанцевать. Ну и заодно убедить нас всех в том, что она воин, а не шлюха, которую вы взяли в отряд для потехи.

— Следи за языком, — сделал я полшага вперёд, посмотрел на него исподлобья.

— А то что, свежее мясо? — усмехнулся он. — Так же попытаешься прыгать, как прыгал возле моего подчинённого, которого из-за тебя убили на тренировочном поле⁈

Теперь причина его злости и такого навязчивого поведения становилась понятна. Месть. Он, видимо, среди командиров в прошлый раз опозорился… и теперь хотел этот позор опротестовать, унизив царевича, показав тому на… неправильный выбор, который он совершил.

Повисла тишина. Напряжение, которое сменило радость нашего появления, не давало хоть кому-то сделать первый шаг к примирению. Я уже показал себя, злость пробирала меня всего. Ну а те, кто оказался на другой стороне лодки… они с надеждой и наслаждением смотрели на меня и Нику. Я понимал: нельзя пускать сражаться, хоть и на дереве, её одну. Будет подстава, я в этом уверен. Из-за этого направил свой встревоженный взгляд на командира… и тот с улыбкой и пониманием в глазах кивнул.

— Бои два на два, — заявил он. — Новички против новичков. Если мои новички вам кажутся слабыми, теми, кто подставляет своих, — а эта фраза была направлена тому самому десятнику (для сотника молодой ещё), — то они оба будут сегодня же казнены, а на их место мы найдём более достойных претендентов. А если нет, то, Норий, я потребую твою голову. Мечи ты уже попросил принести. Таково моё слово. Слово царевича. Или ты попытаешься со мной поспорить?

— Нет, Митрокл, — сделал он лёгкий поклон, а его руки, я заметил, мелко дрожали. — Я не собираюсь спорить с вами. Пускай в этом споре победят сильнейшие и умнейшие.

Командир сделал свою ставку… причём весьма… большую. Наши жизни. И он имел право на это. Мы его подчинённые, нашими жизнями он распоряжается полноценно. Он нас и призвал. Он нас, по сути, и обеспечил имуществом. Ну как… меня так точно, а вот Ника получит всё завтра, когда вместе со мной направится на склад к Люцусу.

После словесной перепалки мы разошлись в разные стороны. Командиры других подразделений — в одну сторону, мы своим отрядом — в другую. Болтать вообще не хотелось, вообще ничего не хотелось. Но… я не мог этого просто так оставить. Твари должны ответить за оскорбления, которые они нанесли мне, моему отряду, Нике и царевичу. О нет. Я не просто какой-то там хлюпенький и слабенький сынок Советника. Я — воин в первую очередь. И эти мерзавцы пожалеют, что они вообще связались с нами.

— А ты знал, что, когда думаешь, у тебя злое выражение лица? — с усмешкой произнёс Агамемнон, смотря с наигранной опаской на меня. — А если учитывать, какими силами ты обладаешь… то вообще страшно становится, что у тебя там такого в голове.

— Как я их убиваю и отправляю душу на суд к Аиду, — сжал я кулаки, — после чего они за свою подлость отправятся или в Тартар, или на бесконечные луга Асфоделя.

— Жестокие желания, — хмурился Митрокл. — Смотри, как бы они сами не отразились на тебе в конечном итоге.

— Если я попаду в царство Аида, — усмехнулся я, — то сделаю всё возможное, чтобы показать свою силу. Вот только когда это произойдёт, — моя улыбка стала еще шире, когда я пробежался взглядом и заметил в глазах товарищей понимание, — очень и очень спорный вопрос.

Дальше мы уже начали болтать в более разряженной обстановке. Никто к нам не лез с советами, никто не пытался объяснить, что делать можно, а что нельзя. Правила приличия уже были нарушены. Оскорбление подчинённых командира — это оскорбление самого командира. И хоть убейся, но командир на такую наглость обязан ответить.

Через десяток минут пришли несколько бойцов с корзинами, в которых было множество деревянного оружия. Даже щиты принесли, чтобы полностью соответствовать антуражу воина. Я только усмехнулся. Оружия было больше, чем требовалось, а значит… и тут была какая-то подстава.

— Митрокл, — окликнул царевича Норий, — ты сказал, новички против новичков, — ехидности ему было не занимать, точно после смерти как минимум на Асфоделевый луг отправится, — значит, все мои против всех твоих. А то получается… как-то не совсем честно.

Командир на этот словесный выпад ничего отвечать не стал, просто проигнорировал. И в нашу сторону тоже не посмотрел. А зачем, если он знал, что его жизни ничего не угрожает, а своё он точно заберёт в какой-то степени. Кто-то сегодня на потеху богам умрёт.

Пришли четыре бойца. И судя по количеству шрамов на их руках и теле… это точно не совсем новобранцы. Но какая, чёрт, разница? Командир мог сказать что угодно, а бойцы — это подтвердить. У нас тут нет документов, которые бы подтвердили тот или иной статус безликого воина. Нет, свои-то знали, что это за упырь, но слово командира — закон. Плюс там явно своя шайка, которая только и видит, как бы сделать подлость в отношении командира. Тут явно не только во мне причина. И явно банальная зависть. Командир десятки, а по значимости как тысячник!

Они все сразу вооружились, каждый закрепил на поясе по мечу, а копья со щитами взяли в руки, после чего просто бросили в нашу сторону корзины с остатками того, что там было. Самое дерьмовое, самое обшарпанное… из разряда: «Только взялся за дерево, а уже вся рука в занозах». Но я не был удивлён. Тут с самого начала пахло подставой.

— Ну что ж, — усмехнулся я, после чего, не сводя взгляда с четвёрки бойцов, отобрал лучшее и отдал Нике, а себе взял самое дерьмо.

Ну не мог же я ей отдать худшее? Честь требовала иного. И она сейчас получит требуемое. Даже палка в руках настоящего воина будет