– Как видят? – встрепенулся Чурбанов. – А? Кто?

– Слепые художники.

– Слепые художники? Ну… ну… А хочешь, я тебя с таким познакомлю? – внезапно спросил он. – По фамилии… Хотя… не с ним самим, а то он уже умер, – так с его женой. Он был совсем слепой, а она наполовину. Хочешь?

– Конечно хочу! – сказала Аги.

– Договорюсь с ней, – без раздумий предложил Чурбанов.

* * *

Той весной денег у Чурбанова не было, он жил в долг. И долг этот был большим. Нельзя сказать, чтобы это совсем не парило Чурбанова. Но очень унылым его всё-таки нельзя было назвать. Жил он тогда в малюсенькой квартирке в ветхой двенадцатиэтажке среди грязей Юго-Запада. Под окном его расстилался пустынный двор до самого горизонта. Взлетали маленькие белые самолёты, медленно поднимаясь над толщей земной поверхности. Справа виднелась стена соседнего дома, высокая и в облезлых пятнах. Когда пришёл март, на стену повесили щит: «Милые женщины! Поздравляем с весной и дарим вам 100 МИЛлиОНОВ ТЮЛЬПАНОВ» (из больших букв складывались фамилии муниципальных депутатов).

Изредка Чурбанов бомбил своих многочисленных знакомых в поисках работы. По правде говоря, работать Чурбанову совсем не хотелось. Но когда в голове каша, то в бизнесе каши не сваришь – для этого нужен драйв, нужна жизнь, а никакого драйва не было той весной у прибалдевшего Чурбанова. Он выходил во двор, крутился какое-то время на ржавой карусели среди грязи и курил.

– На детской площадке курить нельзя, – сделал ему замечание немолодой сосед, проползавший мимо с двумя лыжными палками в руках.

Чурбанов отошёл подальше, к двум берёзкам, вытянул мобильник и позвонил очередному приятелю.

– Привет, Макар. Да. Да… там… Угу, – Чурбанов принялся ходить между берёзок, наклонив голову набок и зажав мобильник между плечом и ухом, а ладонями рассеянно отталкиваясь от стволов. – Да нет, ну, не до такой степени… Я хотел спросить: если были бы проекты, типа такого, как мы… А. Нет, да? Если будет у кого-нибудь, где-нибудь, как-нибудь – дай знать. С руками оторву. Да пиздец вообще, – сказал Чурбанов, повернувшись затылком к (пустой) ржавой карусели. – Пиз-дец, – произнёс Чурбанов ещё раз, уставившись в пустоватое белесоватое небо, облупившееся белым облачком. – Н-да. Ну штош. Ну да. Ладно. Понял я. Досвидос. Рад буду тебя как-нибудь видеть. В независимости… вне зависимости от. Ага. Пака-пака, – Чурбанов сунул трубку в карман, ещё какое-то время задумчиво потолкался с берёзками и отправился купить пожрать чего-нибудь подешевле.

Работы ему не давали. Все знали, что работник из Чурбанова никакой. За осень и зиму Чурбанов перепробовал многое. Картинка нумеро уно: в пять тридцать утра Чурбанов загружается в автобус, который везёт рабочих на дружное и коммерчески успешное предприятие по производству финских покрышек. Предприятие находится в густом лесу. Там горячительно пахнет резиной, всё окрашено в бодрые жёлтые цвета фирмы. Чурбанова пытались взять в какой-то там отдел… что-то там от чего-то там отделять. Чурбанов как вышел покурить, так всё на этом и закончилось.

Нумер два картинка: приятель, с которым вместе начинали про всякие звуковые системы в автомобилях, ещё на «Юноне» когда всё это, на коленке когда. Чурбанов ему систему продаж тогда создал с нуля, и всё пошло-поехало, а Чурбанову скучно стало, и он вышел очень быстро. Ну а тот с тех пор поднялся – сеть уже, три магазина по городу, всё такое. Ну и типа – а давай обратно! Да мы с тобой же… но у него теперь там… правила, эти… э-э… компетенции… Этот делает одно, тот другое… – а, вот, да – функционал. Точняк, функционал… Сначала было весело – с парашютом вместе прыгнули, ну а потом… что-то там Чурбанов не помнит, но что-то там такое опять не вышло… Чурбанов с огромным облегчением вышел из его офиса, отряхнул руки так – хлоп-хлоп-хлоп! – завернул в первую же столовку и навернул горячих щей с рюмахой. А потом ходил по городу и смотрел, как снег с крыш сбрасывают. Весело!

М-да…

А ведь как всё начиналось? С чего всё так просело? Чурбанов вспоминал как-то нехотя, сквозь туман. Что-то там такое полыхало. Вроде бы зачем-то арендовал пол-этажа в торговом центре. Вроде пытался схему сделать совместную с городом – не вышло. А чего хотел? Ну, чего-то там хотел. С чуваком из Законодательного собрания его даже познакомили… Только не умеет Чурбанов водить дружбу с этой средой.

А что он вообще умеет, Чурбанов?

Продавать?

Ну, по идее… скажем, да. Продавать умеет. Хотя иногда и не умеет. Умения Чурбанова компенсировались его неумением подстраиваться под структуру и фактуру. Иногда как что-нибудь получится! – а иногда бац, хлоп, и провалится. И вот когда оно провалилось три, четыре, пять раз подряд, Чурбанов и оказался там, где он оказался.

Думать Чурбанов не думал: стоит задуматься, и провалишься ещё глубже. Поэтому Чурбанов лишь неопределённо, беспредметно и не слишком тяжко вздыхал, пожимал плечами, рассеянно пихал берёзы, крутился на железной карусели, что-то пил, курил как паровоз, потирал уши, позванивал друзьям и без особой надежды пробовал – не получится ли вдруг что-нибудь случайно.

Так вот, Чурбанов пошёл купить себе что-нибудь дешёвое и вдруг решил зайти туда, куда никогда не заходил, – в магазин «Баклажан».

Этот странный магазин находился в подвале девятиэтажки на другом конце двора (а двор тот был обширнейший). Вела туда лесенка с железными перилами, когда-то красными. Краска ещё осталась на перилах пятнами, и казалось, что перила обрызганы кровью. Земля возле «Баклажана» уже подсохла. Чурбанов протопал ступеньками, рванул на себя дверь и вошёл.

В «Баклажане» стоял полумрак. Пройти можно было от входа прямо, налево или направо. Прямо виднелись удочки, водопроводные краны и шурупы. Слева мерцали банки с соком, полузасохшие шоколадные батончики и скудная овощь в деревянных ящиках. Справа, за занавеской, стоял один-единственный столик, а над ним – стойка. Вероятно, имелось в виду кафе или рюмочная.

Чурбанов прошёл в отдел, который можно было бы назвать продуктовым. За прилавком он никого не увидел. На потолке вяло помаргивала лампа дневного света. Пахло бетоном и сыростью.

– Есть кто? – крикнул Чурбанов.

На зов к нему вышел из-за занавески немолодой человек с густой седой шевелюрой, интеллигентской бородкой и светлыми-светлыми глазами, один из которых давно ослеп. Он пригляделся к Чурбанову и меланхолично заметил:

– Купить что-то хотите!

– Да, – сказал Чурбанов, – баклажаны есть?

– Вот, – хозяин указал Чурбанову на баклажан, который одиноко валялся в ящике. Баклажан был сморщенный, маленький и заветренный. Такой баклажан можно было взять только с приплатой.

– Ладно, – сказал Чурбанов. – Дайте кило картошки и пачку сосисок.

Хозяин сделал сложное лицо.

– Сосисок брать я вам, скажем… не советую. Картошка сейчас вся очень плохая. Помёрзла. На вид ничего, – он взял одну картофелину из ящика, – а если ее разрезать, сами увидите, сплошная гниль! Возьмите-ка лучше банку хреновины и тушёнку. Очень хорошая тушёнка, это вам будет в самый раз.