В феврале 1915 года Сталин отправился в село Монастырское[108], чтобы встретиться там со Спандаряном. Он написал при этом находящемуся в Швейцарии Ленину письмо и раскритиковал в нем Кропоткина, Плеханова и западную социал-демократию: «Мой привет Вам, дорогой Ильич, горячий-горячий привет! Привет Зиновьеву, привет Надежде Константиновне! Как живете, как здоровье? Я живу, как раньше, хлеб жую, доживаю половину срока. Скучновато, да ничего не поделаешь. А как Ваши дела-делишки? У Вас-то, должно быть, веселее… Читал я недавно статьи Кропоткина – старый дурак, совсем из ума выжил. Читал также статейку Плеханова в “Речи” – старая неисправимая болтунья-баба! Эхма… А ликвидаторы с их депутатами – агентами вольно-экономического общества? Бить их некому, черт меня дери! Неужели так и останутся они безнаказанными?! Обрадуйте нас и сообщите, что в скором времени появится орган, где их будут хлестать по роже, да порядком, да без устали. […] Ваш Коба. P. S. Тимофей просит передать его кислый привет Геду, Самба и Вандервельду на славных, хе-хе, постах министров»[109].

Отрывок из письма Сталина Ленину, написанного в феврале 1915 года

Агрессивный и деспотичный характер Сталина наглядно проявился во время этой ссылки, когда трудности и лишения, казалось, еще больше ожесточили его: это видно по его представлению о том, каким образом следует бороться с теми, кто не разделяет его политических взглядов. Спандарян, вместе с которым он писал это письмо, поддерживал, по всей видимости, его воззрения.

В этот тяжкий период жизни Сталина с ним чаще всего обменивались посланиями Аллилуевы. Они помогали ему, чем могли: писали письма и присылали вещи. Сергей Аллилуев также переправил ему деньги, полученные из партийной кассы взаимопомощи. От их переписки сохранилось только одно письмо, которое Сталин написал Ольге Аллилуевой 20 ноября 1915 года. «Очень-очень Вам благодарен, глубокоуважаемая Ольга Евгеньевна, за Ваши добрые и чистые чувства ко мне. Никогда не забуду Вашего заботливого отношения ко мне! Жду момента, когда я освобожусь из ссылки и, приехав в Петербург, лично поблагодарю Вас, а также Сергея за все. Ведь мне остается всего-навсего два года. Посылку получил. Благодарю. Прошу только об одном – не тратиться больше на меня: Вам деньги самим нужны. Я буду доволен и тем, если время от времени будете присылать открытые письма с видами природы и прочее. В этом проклятом крае природа скудна до безобразия: летом река, зимой снег, это все, что дает здесь природа, и я до глупости истосковался по видам природы хотя бы на бумаге. Мой привет ребятам и девицам. Желаю им всего-всего хорошего. Я живу, как раньше. Чувствую себя хорошо. Здоров вполне, должно быть, привык к здешней природе. А природа у нас суровая: недели три назад мороз дошел до 45 градусов. До следующего письма. Уважающий Вас Иосиф»[110].

Время шло, Сталин новых статей больше не писал. На его вышеупомянутую статью никто никак не отреагировал. Двадцать пятого февраля 1916 года в письме, направленном в большевистский центр за границей и доставленном при помощи Инессы Арманд, Сталин поинтересовался, какова судьба этой статьи. Письмо было адресовано некой мадемуазель Эмили Мегрос с просьбой передать его госпоже Поповой, проживающей в городке Лютри, расположенном неподалеку от Лозанны. «Кстати, напиши мне, пожалуйста, какова судьба статьи К. Сталина “о культурно-национальной автономии”, вышла ли она в печать, а может быть, и затерялась где-нибудь? Больше года добиваюсь и ничего не могу узнать. Пошли мне открытку с весточкой о статье. […] Твой Иосиф»[111].

Отрывок из письма Сталина Ольге Аллилуевой, написанного в ноябре 1915 года

Эта статья, по-видимому, и в самом деле где-то затерялась: она так никогда и не была опубликована.

Четырнадцатого декабря 1916 года Сталин был отправлен по этапу в Красноярск: заключенных стали призывать в армию. Однако его там освободили от воинской повинности по причине того, что его левая рука плохо сгибалась и разгибалась в локтевом суставе. Двадцатого февраля он покинул Красноярск и направился в Ачинск: ему разрешили жить там до окончания срока ссылки.

Этот городишко (в 1938 году в нем создадут музей, посвященный сибирской ссылке Сталина) находился на Транссибирской железнодорожной магистрали, и из него можно было доехать на скором поезде до Петрограда за четверо суток. Лев Каменев и его жена Ольга тоже жили там в качестве ссыльных, и Сталин частенько захаживал к ним во время своего пребывания в этом городе. На устраиваемых ими вечеринках он обычно помалкивал и почти не вмешивался в разговор. Если же он все-таки вмешивался, Каменев его тут же с презрительным видом перебивал, в результате чего Сталин еще больше замыкался в себе и курил свою трубку, не открывая больше рта[112]. Ленин по-прежнему замышлял устроить Сталину и Свердлову побег и даже провел по этому поводу в начале 1917 года заседание Центрального Комитета партии. Чуть раньше он прислал Сталину 120 рублей[113].

Однако случилось так, что в России – без реального участия большевиков и даже неожиданно для них – в феврале 1917 года началась революция. Началась она с массовых волнений в Петрограде, вызванных войной и сопряженными с нею лишениями. Столицу потрясли демонстрации и забастовки. Солдаты отказались стрелять в толпу. Царь отрекся от престола, и 2 марта к власти пришло Временное правительство, созданное под эгидой Государственной Думы и возглавляемое князем Львовым. Политические ссыльные начали возвращаться домой. Восьмого марта Сталин, Каменев и другие ссыльные, отправив приветственную телеграмму Ленину, сели на поезд, направляющийся в Красноярск. Во время этой поездки их приветствовали на вокзалах толпы ликующих людей, которые распевали «Марсельезу». Поезд прибыл в столицу 12 марта.

Вот таким образом Сталин начал занимать свое место в Истории.

Сразу после своего прибытия в Петроград Сталин отправился к Аллилуевым. Их встреча была очень теплой: наконец-то Сосо вернулся из очень долгой и тяжелой ссылки. В маленькой квартире в пригороде собрались все: Сергей с Ольгой, их дети Федор, Анна и Надежда. Отсутствовал только Павел. Сталина завалили множеством вопросов. Аллилуевым хотелось узнать побольше о том, что ему довелось пережить в Сибири, какие он там наладил связи и каким образом вернулся обратно. Иосиф, ликуя оттого, что он теперь снова свободен, что началась революция и – возможно – он снова встретился с нравившейся ему девушкой, всячески старался очаровать своих слушателей. Он веселился и талантливо воспроизводил сцены из своей жизни ссыльного и свои недавние встречи на вокзалах с толпами ликующих людей.