Завывавшая собака затихла было, несколько раз громко гавкнула, но не двинулась с места.

– Тише, Виктор, все хорошо! – прикрикнула Сабина.

Собака послушалась и, перестав обращать на гостя внимание, снова задрала морду вверх и вернулась к прерванному занятию.

– У вас что, кто-то умер? – спросил Тверитинов, не двигаясь с места и глядя Сабине прямо в глаза.

Трудно было сказать, что сейчас волнует его больше – их несомненная красота или величина зрачков.

– Что ты здесь делаешь? – вместо ответа спросила Сабина.

Два противоположных чувства боролись в ней – счастье видеть его и жгучая обида, которая и стала причиной их ссоры.

– Разумеется, я приехал к тебе. Что еще я могу делать в таком богом забытом месте?

– Если ты явился, чтобы огрызаться, можешь сразу же и уезжать! – отрезала Сабина.

С первых же слов стало ясно, что с ней все в полном порядке. Конечно, она не пьет, не сошла с ума и вполне контролирует себя. Однако Тверитинов на всякий случай спросил:

– Э-м… У тебя все нормально?

– Нормально, а что?

Он хотел поинтересоваться, почему она прыгала, как резус макака, но счел, что тогда его вышвырнут сразу, без объяснений.

– Послушай, – Тверитинов постарался справиться с эмоциями, – давай поговорим в более спокойном месте. Без аккомпанемента собаки. Как она вообще попала в приемную директора предприятия?!

– Ее привел сам директор, – коротко ответила Сабина. – И я не собираюсь отправляться с тобой в спокойное место. Если ты думаешь, что я все забыла, то – дудки! – не забыла.

– Еще бы! Чтобы ты да что-нибудь забыла? О твоей злопамятности можно слагать легенды. Можно создать даже целую мифологию твоей ревности и обид. Хорошее ты, разумеется, не принимаешь в расчет! Сколько бы его там ни было в прошлом, этого хорошего…

– Ты сам перечеркнул все хорошее, когда мне изменил!

– Я! Тебе! Не изменял!!! – От гнева кровь бросилась Сергею в лицо.

– Да?! Ну даже если и так! Ты сделал кое-что похуже! Ты выставил меня полной дурой! Ты умолял меня прийти на этот чертов вечер, потому что якобы хотел представить всем своим друзьям и деловым партнерам как свою невесту!

– Именно так все и было!

– И что же?! – Сабина его не слушала. – Я прихожу на этот чертов бал, вся в тюле, как чертова Барби, и вижу, как ты у всех на глазах взасос целуешься со своей чертовой певичкой!

Назвать всемирно известную оперную певицу Жанну Пальваль чертовой певичкой можно было только в запале. Пальваль была невероятно красива, невероятно талантлива, богата и знаменита… и имела виды на Тверитинова. Когда-то у них был роман, их связывало общее прошлое, к которому Сабина, кажется, ревновала больше всего.

– Между прочим, мы с Жанной старые друзья, и ты это знаешь! – запальчиво возразил Сергей. – Она действительно меня поцеловала. Она меня, а не я ее. Чувствуешь разницу?

– Если бы меня вознамерился поцеловать у всех на глазах бывший кадр, я бы не далась!

– Кадр?! Детский сад какой-то…

– Хорошо – бывший любовник. Так тебе больше нравится?

Сабина против воли наслаждалась тем, что Тверитинов здесь, рядом. Бог мой, она любила его… И хотела разорвать на клочки!

– Послушай, ну не мог же я отпихнуть ее от себя, как смущенный пятиклассник?! Вообрази, как бы это выглядело!

– Это выглядело бы прекрасно, – отрезала Сабина. – Твоя Жанна коварная, как Борджиа.

Имя Жанна она произнесла с таким выражением, как будто только что разжевала таблетку.

– Возможно, она действительно увидела, как ты вошла в зал, и решила спровоцировать ссору. И ты тут же купилась! Это так глупо… Господи, да мы уже сто раз это обсуждали!

– Если мы будем обсуждать это еще миллион раз, я останусь при своем мнении: ты не должен был разрешать себя целовать! Это ты, именно ты во всем виноват! Ты позволил вашим отношениям зайти так далеко! В меня вот никто не может прилюдно впиться, как клещ.

– Но она знаменитость! К ней было приковано внимание всего общества. Я боялся ее обидеть и повредить ее репутации.

– Выходит, ты трус! – закричала Сабина звенящим голосом.

Лицо ее пылало. За этим «трусом» не стояло ничего, кроме ее злобной кусачей ревности. Конечно, эпизод с поцелуем стал просто последней каплей. Жанна Пальваль приложила немало сил к тому, чтобы победа осталась за ней. Она была умной, дерзкой и привыкла получать то, что хотела.

– Ты раздула из маленькой мухи гигантского слона! – продолжал увещевать Тверитинов.

– Ничего я не раздула. Это и есть слон! Такой здоровенный слон, через которого не перепрыгнешь.

Сергей не знал, что делать. Ссора затягивала их, как ураган, образовавший смертельную воронку. Как случилось, что нежное пламя, гревшее их обоих, вдруг превратилось в ревущий огонь? Сильнее всего Сергея ранил ненавидящий взгляд Сабины. Что, если она его больше не любит?!

– Ты меня больше не любишь? – ляпнул он, не успев прикусить язык.

Он не рискнул взять ее за руку, но глаз отвести не мог. Она была стройной и к тому же очень женственной. Колени, скулы, плечи – все так нежно закруглено… Словно ее ваяли на гончарном кругу, как вазу, ласковыми и безошибочными руками. Он очень скучал по ней все это время.

– Я никого больше не люблю! – выкрикнула Сабина. – И никому не верю!

Глаза у нее были сухими, но Сергей чувствовал, что еще немного – и она разразится слезами.

– Сабина, пожалуйста, не мучай меня! Я весь извелся с тех пор, как ты ушла. Поверь: ключ к моему счастью лежит в твоем кармане.

Его призывы не возымели никакого действия.

– Ключ?! Кому нужен ключ после того, как дверь взломали?

– Господи, ты мне всю душу вымотала!

– Кто бы говорил!

Чем громче они орали друг на друга, тем отчаяннее выла собака. Если бы кто-нибудь обратил внимание на ее вой, он поразился бы богатству интонаций и подлинному мастерству ее выступления. Однако Сабине с Тверитиновым явно было не до собаки.

– Меня не интересует Жанна. Меня вообще не интересует никто, кроме тебя.

Его низкий теплый голос напомнил Сабине о чашке горячего шоколада, который она пила вчера вечером. На какую-то долю секунды она готова была уступить. На одну крохотную, стотысячную долю… Броситься ему на грудь, прижаться щекой к его груди, подставить губы для поцелуя… Никогда ни один их поцелуй не был формальным – всякий раз обоих охватывали довольно сложные чувства, в которых трудно разобраться, но которые значили для каждого из них так много.

Это первое горячее сумасшедшее желание близости вспыхнуло и пропало. И загасило его зловонное дыхание все той же ревности. Сцена поцелуя Сергея и Жанны снова всплыла перед глазами Сабины так отчетливо, как будто все случилось только вчера.