— Можешь поработать один, — согласилась я. — Не возражаю.

После этого Шарль изъявил желание отправиться со мной. Засвидетельствовать почтение моему дедушке, как он сказал. Я тут же вспомнила, что дедушка отзывался о нем не слишком одобрительно, а значит, будет недоволен, когда я приволоку Буле в наш дом. Франсина, опять же, будет рада сообщить мэтру Фаро о моей дружбе с подозрительными личностями. С другой стороны, приглашение уже принято, не отзывать же? А от Франсины и закрыть можно. Или вообще сразу переправить в Ланже контрабандного Шарля, и тогда о нем не узнает вообще никто…

Скрыть Шарля не удалось: в кабинете, конечной точке телепорта, был не только Франциск, который умел при необходимости промолчать, но и дедушка, который сразу неприятно приподнял правую бровь и процедил:

— Оказывается, Антуан был не так уж неправ.

— Антуан неправ по определению, — сразу ответила я. — Шарль со мной совершенно случайно, и мы не имеем друг к другу никакого отношения. Просто вместе выполняли просьбу Его Величества.

— Лучше бы ты выполняла мою просьбу — тихо сидеть и ни во что не лезть. Особенно — в подозрительной компании.

Дедушка выглядел настолько злым, что почему-то вспомнилась единственная порка, устроенная дядей Жераром после подрыва его лаборатории. Согласна, тогда мы с кузеном проштрафились по полной программе, но сейчас… Сейчас-то что такого случилось? Ничего не взорвалось. Во всяком случае, пока. Или я об этом не знаю.

— Моя просьба приоритетнее, — заявил Франциск и попытался нас заслонить.

— Еще неизвестно, чья компания подозрительней — моя или ваша, — заметил Шарль.

— Разумеется, ваша, — отрезал дедушка. — То, что вы, инор Буле, видите Его Величество, наводит на весьма интересные мысли.

— А уж на какие мысли наводит меня то, что его видите вы, лорд де Кибо, — ничуть не стушевался Шарль.

— На какие? — заинтересовалась я.

Кажется, все вокруг знают что-то, о чем я даже не подозреваю, на что указывает только что состоявшийся обмен любезностями. Но возможно, сейчас немного приподнимется завеса тайны и…

— Неважно, — опомнился дедушка. — Тебе не об этом волноваться нужно. В гостиной ждет злой Антуан, в уверенности, что ты проводишь получившиеся выходные с этим типом.

— Или с Матье, — хохотнул Франциск. — Похоже, Альвендуа пока не определился, кого винить в том, что не может тебя найти.

— Хорошо, что не может, — заметил Шарль. — А то я уже удивился, что он нас отследил. Слишком сложная задача для Альвендуа. Мой отвод глаз ему не пробить.

Дедушка снисходительно хмыкнул.

— Он никак не смог бы, поскольку… — я чуть не проболталась про метку, но вовремя закончила правильно: — Ни его, на Вивианы рядом не было.

— Зато сейчас он рядом, — намекнул Франциск. — А нам необходимо сохранить вашу с мажонком поездку в тайне.

— Ее вообще не должно было быть! — рявкнул дедушка. — Вы говорили о просмотре документов. Почему я не знаю ни о какой поездке?

— Вот поэтому и не знаешь, Робер. Потому что ты так реагируешь, будто невесть что случилось. Ну, съездили они в монастырь, порылись в бумажках. Что такого страшного случилось?

— Не порылись, — ответил Шарль. — Потому что Николь открыла сначала одну папку, потом другую, а потом заявила, что мы там ничего нужного не найдем. Кстати, не объяснишь почему? И чей портрет был в келье сестры Марты?

— О Богиня, вы и туда добрались! — ухватился за голову дедушка. — Инор, это не ваше дело, что она там нашла. И вообще, Николь, иди к Альвендуа, а то он там сейчас взорвется от злости.

Я вгляделась. Взорваться, пожалуй, не взорвется, но метка была уже достаточно темной, чтобы понять — Антуан необычайно злился. Встречаться с ним не хотелось, но и на вопросы Шарля отвечать — тоже. На вопросы не хотелось отвечать больше. Похоже, дедушка прав — это дело семейное, нечего в него Буле впутывать. Я притворилась, что не заметила попытки Шарля меня задержать, и деловито устремилась к двери.

— Стоять! — скомандовал Франциск.

— Почему это, Ваше Величество?

— Потому что Альвендуа ни за что не поверит, что ты была в лаборатории в такой одежде, — пояснил призрак. — Мы ему сказали, что у тебя серьезный алхимический процесс, требующий полной сосредоточенности.

— Мы сказали?

— Ой, Робер, не придирайся к словам. Мы, ты — какая разница? Главное, что сказали. А это платье может навести Альвендуа на мысль, что мы соврали. А это нехорошо.

— Нехорошо врать или заставлять Альвендуа мыслить? — фыркнул Шарль.

— Вы бы, инор, помолчали, если не можете ничего, кроме как болтать.

— Почему не могу? Могу.

Шарль взмахнул рукой — и мое платье преобразилось. Теперь оно годилось лишь на половую тряпку. Прожженные дыры, большие и маленькие. Болтающиеся лоскуты. Пятна всех размеров, подозрительно выглядящие. И если бы это была иллюзия! Но нет — платье было безнадежно испорчено по-настоящему.

— Это было мое любимое!

— Незачем надевать любимые вещи, когда отправляешься с мажонком, — заметил Франциск. — Одобряю. Результат потрясающий.

Перо на шляпе качнулось, подтверждая одобрение. Но оно было единственным, кто в этой комнате, кроме давно покойного монарха, одобрил случившееся. Не считая, конечно, самого виновника.

— Потрясающий результат? Мое! Любимое! Платье!

Я развернулась к Шарлю и чуть было не призвала шаровую молнию. Вовремя опомнилась — этак я разнесу не только этого гада, но и дедушкин кабинет. Нет, я убью его так, голыми руками, без магической поддержки. Или с совсем небольшой, для усиления физического импульса.

— Мажонок, пообещай купить такое же, — заволновался призрак.

— Боюсь, Николь это не успокоит. Может, предложить порвать что-нибудь мое?

Шарль с озабоченностью на физиономии лавировал, стремясь встать так, чтобы между мной и ним находился дедушка. Ничего, долго не побегает: кабинет маленький, а я уже почти загнала жертву в угол. Последний рывок — и мое платье будет отомщено.

— Николь, зато Альвендуа теперь точно не подумает ничего предосудительного.

— Какая разница, что он подумает?

Я извернулась и ухватила Шарля за воротник. Парень резко дернулся, воротник же затрещал и остался у меня в руках. Некачественный пошив, не иначе. А то что у меня опять случился всплеск силы, совсем не при чем.

— Николь, — кашлянул дедушка, — де Кибо должны держать себя в руках. Особенно в критических ситуациях.

Я опомнилась, тем более что ситуация была совсем не критическая. Повертела воротник в руках, решила, что такой трофей мне не нужен. Если хотя бы кружевной был, да и то — к чему мне мужской воротник? Поэтому я извиняться не стала, но воротник пристроила на место, пройдясь по разошедшемуся шву подходящим заклинанием. Воротник пристроился косо, как это обычно у меня бывает с бытовыми заклинаниями, поэтому я все-таки решила сходить к Антуану, пока Шарль не понял, что его рубашку можно теперь только выбросить. Как, впрочем, и мое платье. Нахлынувшее чувство вины исчезло как не бывало, а на смену ему пришла злость.