Хализ воздал руки к небу и долго молчал.

Молчал и я, потрясенный тем, что услышал. Сам того не подозревая, араб начал давать ответы на мои вопросы. Я был поражен тем, что получил первый ответ на мучивший меня вопрос. Вот и «ядовитая девица». Сказать Хализу, что я тоже ищу «червивую женщину»? И тут меня подбросило на ровном месте, да нет, не может быть. Точно, в это невозможно поверить.

Хализ неожиданно продолжил разговор, прервав мои мысли:

— На защитной пластине его боевой кольчуги была выбита голова Медузы-Горгоны. Этознактого, что он способен сопротивляться воле богов. Ты понял меня. Ты побеждаешь только тогда, когда твоя воля становится сильнее воли богов.

Боги любят смелых. Богам интересны только те из нас, кто переворачивает мир вверх дном. Если ты сильнее обстоятельств, если заставляешь людей двигаться вокруг себя, ты получаешь власть над временем и возможность изменить мир. И Александр получил от богов право менять этот мир.

Современный мир начался с империи Македонского. Все великие мира сего начинали свои мечты с Александра. До него почти не было ясной истории мира. Герои Трои, их было много, и они покорили лишь один город Азии. А Александр снес голову всему Востоку, установив новый порядок навсегда. Александр — исходная точка всех мечтаний всех великих людей. С него начался наш мир.

Клеопатра будоражила расслабленного и ленного Цезаря рассказами об Александре. Она пыталась освежить кровь великого римлянина, который погряз в отдыхе и разврате египетских искушений.

Наполеон, мечтавший о славе Македонского, воспринимал твою Россию как Персию, — торжественно объявил Хализ. Как огромную империю, колосс на глиняных ногах, который он разрушит очень быстро. Петра он представлял как Дария Великого. Но потомков Петра, как и потомков великого царя Персии, лишь тенями своего могучего предка. А значит, слава Македонского должна быть покрыта его славой.

Россия — великая восточная империя с феодальными нравами. Он, Наполеон, предводитель молодой республики, и он принесет огромной деспотичной стране освобождение. Он свергнет царя, и новый Восток встретит его ликованием.

Александр так глубоко и основательно потряс мир, что все правители будущего хотели видеть себя продолжателями его дела. Октавиан Август после полного порабощения Египта и вступления в Александрию потребовал открыть золотой саркофаг, в котором лежало забальзамированное тело Александра. Октавиан долго смотрел на тленное тело Царя Царей.

— Теперь я скажу тебе главное. Каждый великий правитель после получения абсолютной власти стремится лишь к одному — изменить мир и сделать его совершеннее. Конечно, на свой манер. Но это стремление, которое появляется у любого абсолют — нога правителя. Когда все желания удовлетворены, открывается бездна в душе. И дальше две дороги — одна сумасшествие, другая — совершенствование мира. Эту пропасть пересекают единицы, способные отличить разврат власти от ответственности за жизни миллионов людей.

Я слушал Хализа, забыв обо всем на свете.

— Однажды придворные одного восточного царька спросили Александра, как ему столь молодому удалось достичь такого могущества, — продолжал Хализ. И он ответил им: «Ибо я стремился обрести многих друзей и делать врагам добро, благодаря этому и стал могущественным».

— Но зависть богов сильнее даже воли самих богов, — произнес Хализ торжественно и пристально посмотрел на меня.

— Так вот, — продолжил он, — Александра сгубила зависть богов. Так говорили приближенные к нему, те, кто оставался верен своему царю до конца. Зависть богов — это самое страшное испытание. Когда от тебя отворачиваются друзья, соратники, твои женщины, подчиненные, слуги. И ведь если бы ты проиграл. Нет, ты победитель, ты зовешь их вперед, но боги уже нашептали им измену в уши.

Хализ замолчал, его лицо стало крайне сосредоточенным и благородным.

Он молча смотрел в небо, густые облака уходили далеко на север. Потом сказал, глядя мне в глаза:

— Меня тоже прокляли боги. Я был хозяином Востока, а теперь как неприкаянный шакал рыщу в безлюдной пустыне, я думаю, что и тебя испытывает зависть богов. Твоя жизнь сейчас не стоит и гроша, но я возвращаю ее тебе, и ты пойдешь великим путем. Ты пройдешь этот путь для себя и за меня.

Через полчаса мы расстались навсегда.

Ночью я покинул лагерь. Я с трудом дождался ночи и двинулся в путь. Жара спала, и я легко передвигался по дороге, освещенной луной. Я бежал с легкостью, позабытой с молодости, не ощущая тела и ног. От страха и предвкушения великих открытий я перестал чувствовать свое тело, и ноги несли меня сами. Я бежал, как марафонец, пока не упал от усталости.

Выбившись из сил окончательно, я перешел на пеший ход и через какое-то время добрался до ближайшей деревни. Переночевал в доме, который указал мне Хализ. А утром меня посадили на верблюда, на котором я должен был добраться до стен Каира. По пути меня несколько раз останавливала туристская полиция, но, услышав мой английский, всегда отпускала без вопросов. Я даже услышал от одного из полицейских, что я какой-то сумасшедший турист, который решил объехать на верблюде весь Египет, и он даже читал об этом в газетах.

Через десять часов не самого комфортного передвижения я добрался до дома Залека, моего ближневосточного агента, который искал для меня древности и предметы искусства.

Когда я появился на пороге его дома, он сначала не узнал меня, а потом долго бегал с криками: «Помогите хозяину». Я зашел в дом, разделся и подошел к зеркалу. В зеркале я увидел чужое лицо. Подбородок исчез, кожа натянулась на скулах, в глазах дикий огонь, брови выцвели. Я не заметил, что похудел. Последние лет пять я весил больше ста килограммов, но никак не ощущал их тяжести. У меня рост 186 сантиметров, крупная кость, и килограммы как-то органично распределялись по моему телу. Меня трудно было назвать стройным, но и полным я никогда не был. А теперь на меня смотрел исхудавший высокий мужчина, заросший, с нездоровым взором. Я несколько минут привыкал к тому, что это я.

Через час я вышел в гостиную, где перепуганный Залек суетился около обеденного стола. Не успел я зайти в гостиную, как Залек засыпал меня вопросами:

— Сэр, что с вами случилось?

— Здравствуй, Залек, — сказал я и присел в кресло.

— Сэр, это не мое дело, но мы вас искали.

— Да, я знаю, ты купил манускрипты?

— Сэр, вас столько не было, и вас волнуют только манускрипты.

— Сейчас, да, так ты купил их, — сказал я металлическим голосом.

— Конечно, сэр, я даже нашел переводчика.

— Отлично, — смягчился я, — где он?

— За ним послать прямо сейчас, — осторожно спросил Залек.

— Да, и немедленно, мы будем работать.

— Но, сэр, — он посмотрел на меня, — вы выглядите изможденным, может быть, вам стоит отдохнуть.