– Уже беседовали! Мама в салон подалась,а я папке звонить кинулась. Пересказать, что я услышала?

– Да.

– Ну, если опустить все неприличныеслова, получится так: «Я воспитывал дочь не для карьеры проститутки. Сам быВолкова убил, узнай раньше о его планах. Денег не дам ни гроша и всем знакомымзапрещу тебе хоть копейку ссудить. Я не намерен наблюдать, как моя роднаядевочка превращается в наркоманку, кривляку и подстилку для всех…»

Майя замолчала, я тоже притихла. Юра оченьупрямый человек, переубедить его совершенно невозможно. Если Юра говорит «да»,то можете быть уверены, он не подведет, но, коли вымолвил «нет», больше нетратьте времени зря. С таким же успехом можно пытаться сдвинуть с пьедесталапамятник Петру I работы Зураба Церетели. Кричи, вопи, ругайся, колоти егоногами – он будет стоять всем назло.

– Я покончу с собой, – решительнозаявила Майя, – можете запихнуть меня в психушку, посадить на цепь!Перехитрю всех, извернусь и найду способ уйти из жизни, в конце концов простоперестану дышать.

Мне стало страшно, в произнесенных словах небыло истерики, в них звучала холодная решимость. А я хорошо знаю: если человекна самом деле, а не в порыве минутной слабости задумал покончить с собой, онобязательно это сделает. Уследить за таким субъектом практически невозможно.

Надо действовать немедленно.

Я схватила Майю:

– Ну и хрен со всеми! Я сама стану твоимпродюсером.

Девочка уставилась на меня:

– Ты?

– Да!!!

Неожиданно Майя рассмеялась:

– Ничего более идиотского никогда неслышала.

Я обрадовалась ее улыбке и затараторила:

– Зря ехидничаешь. Я стала писательницей,известной, имею связи среди журналистов, и вообще… Я отлично знакома с такимилюдьми.., такими… Ты слышала про Сергея Крыжовникова?

Майя моргнула.

– Думаешь, его хоть кто-нибудь средипевцов не знает? Это же «Русское радио».

– У тебя песня записана?

– Да.

– Давай сюда диск!

Майя вскочила, бросилась было к книжнымполкам, но потом притормозила и с подозрением спросила:

– Зачем?

– Отнесу Крыжовникову прямо сейчас, онпоставит его в ротацию!

– Врешь!

– Не сойти мне с этого места.

Через минуту в моих руках оказалась тоненькаяпластиковая упаковка. Майя повисла у меня на шее.

– Вилка, помоги!

– Без проблем, только во всем слушайсяменя.

– Ага.

– Сейчас выходишь из комнаты…

– Хорошо.

– Умываешься, причесываешься, извиняешьсяперед мамой за то, что довела ее почти до инфаркта.

– Согласна.

– Я же начинаю работу. Раскручу тебя.

– Ага.., а деньги откуда?!

– Я сделаю все бесплатно.

– Ага.., обещаешь, точно?

Чтобы вытряхнуть Майю из депрессии и заставитьее забыть про веревки, бритвы, воду, высокие этажи и таблетки, я была готовасейчас пообещать ей что угодно.

– Конечно! О тебе напишут журналисты,тебя будут снимать в кино, твои песни станут литься из каждого плеера ирадиоприемника, фанаты армиями примутся штурмовать ваш подъезд… Да всю странуот тебя пере колбас ит!

Майя хихикнула, потом снова стала серьезной.

– И когда от меня Россию плющить начнет?

– Уже через месяц пожнешь первыйуспех! – сгоряча выкрикнула я и прикусила язык.

Надо бы назвать другой срок, но уже поздно.

Майя вцепилась мне в плечо.

– Ладно, я буду выполнять все, что тыприкажешь, голой по Тверской побегу, с белым медведем прилюдно в зоопаркепотрахаюсь, но если к середине лета не услышу себя по радио, то.., то… то..,все! Ничто меня не остановит.

Глаза девочки начали наливаться слезами, губысжались в нитку, я снова испугалась, но нашла в себе силы спокойно сказать:

– Прекрати идиотничать. Когда за делоберется человек с моими возможностями и связями, то облома не будет. Прямосейчас еду на «Русское радио».

Внезапно Майя упала на колени и обняла моиноги.

– Вилка! Я все ради тебя сделаю, все!Только помоги. Ты будешь старенькая, парализованная, сумасшедшая, а я стануиз-под тебя горшки таскать и инвалидное кресло возить, я благодарная!

Я подняла Майю.

– Знаешь, милая, – усмехнуласья, – если увидишь, что Виола Тараканова превратилась в безумную развалину,неспособную самостоятельно дотащиться до туалета, сделай одолжение, пристрелименя. Хотя, надеюсь, события все же будут развиваться не столь трагично. Ладно,я поехала, а ты приведи себя в порядок и успокой маму.

К Крыжовникову я попала без всяких проблем.

Приехала на улицу Казакова, позвонила поместному телефону Юле и, услышав ее слегка задыхающееся «да», сказала:

– Это Арина Виолова.

– Ой, здрассти, здрассти, –затараторила Юля.

– Мне необходимо прямо сейчас попасть кКрыжовникову.

– Ну… – замямлила было Юля.

– Я стою у вас в холле, возле охраны.

– Сейчас спущусь, – пообещаладевушка.

Очутившись в приемной, я отказалась отрастворимого кофе и велела Юле:

– Веди меня к Крыжовникову!

– Я всего лишь помощница егосекретаря, – объясняла Юля, – ваще никто.

– Хорошо, скажи его секретарю: ВиолаТараканова, она же Арина Виолова, привезла из изолятора временного содержаниякрайне важную информацию от Сергеева.

Юля ойкнула и мгновенно испарилась, не было ееминут десять, потом вдруг распахнулась дверь, и строгий девичий голос сказал:

– Госпожа Тараканова? Крыжовников ждетвас.

Один из самых могущественных людей российскогорадиоэфира оказался неожиданно совершенно лысым. Отсутствие волос на головекомпенсировалось бородой и очаровательной улыбкой.

Увидев меня, он встал и тут же велелсекретарше:

– Полина, кофе.