дышать. Но еще секунда! Одно лишь жалкое подобие времени и все решиться! Я почувствовал как ворона оторвала кусок кожи с моей головы, как пальцы-ножи разрывали мою одежду, как меня проглатывает нечто, чему не найдется никакого правдоподобного объяснения. Я умер, наступила тьма и тишина пронзила меня насквозь. Но за долю секунды до этого я слышал как бьется стекло витрины…

Глава вторая. Дежавю

1

С самого раннего детства мама учила меня морали. Она говорила, что совесть – это голос внутри тебя, который подскажет, что делать в трудную минуту. Я всегда руководствовался ее словами и неизбежно принимал внутренний монолог за отголоски моей совести. Она говорила, что бывают люди, у которых нет этого голоса. Такие люди рождаются с дефектом. Они не способны сочувствовать и сопереживать. Чем старше я становился, чем чаще я думал об этом, и не мог не дополнять это собственными суждениями.

Когда после ссоры с Анной я сел за руль и покатил по городу, то прислушивался к этому голосу и пытался уловить суть его соображений. «Джо, – говорила Анна, – научись быть взрослым! Ты – тридцатилетний ребенок, который думает, что он – мужчина! Кусок дерьма, завернутый в обертку от шоколадных конфет»…

Нет, я, конечно, понимаю, что не всегда бываю прав, но ведь я не настолько черствый, чтобы так обо мне судить! Мне тридцать с лишним, и кто знает какая часть моей жизни уже позади? Но тем не менее, у нас есть умный ребенок, который чем старше становится, тем больше нас радует; вполне респектабельная квартира пускай не центре города, но хотя бы в пяти минутах; хорошая машина, которая ни разу нас не подводила. И чья это заслуга? Ее что ли? Нет, это моя заслуга! Но правильно ли я поступил сейчас, что оставил ее одну? В любом случае, мне нужно прийти в себя, проветриться, успокоиться, что, в конце концов, я еще способен сделать?

Десятью годами назад, когда я был студентом, и мог принимать решение сам, никто не мог меня судить. Я был свободен и никакого бремени на мне не лежало. Я не говорю о том, что жизнь с Анной – это адские муки, нет, мы провели с ней множество прекрасных вечеров и еще более прекрасных ночей, но с годами семейной жизни начинаю все больше скучать по тем временам, когда в моей голове гулял теплый ветер. Кажется, в те годы я был знаком с одной девушкой. Не помню как ее зовут. Кристина что ли, или может быть Кейт? Хотя какая разница? Это не имеет никакого значения. Вот только почему при мыслях о ней мне вдруг становиться хорошо? Я точно не помню ее лица, поэтому, как только уляжется вся эта тряска, надо будет открыть студенческий фотоальбом и проверить, уж не выдумал ли мой разум ее?

Пересекая перекрестки, я всегда вспоминал старый вонючий ковер, покрывавший полы в доме моих родителей. Они давно уже мертвы, а я до сих пор не принял эти смерти. Этот ковер, он был мне чем-то вроде хорошего друга. Со стоптанным ворсом, он изображал карту выдуманного города, и как любой мальчишка, мои руки водили на нем машинки, а я мечтал о будущей машине. Какую же радость приносили мне мысли о будущем в те времена! Почему мы перестаем ценить то, что строили годами? Мне нужно извиниться перед ней. Как ни крути, но именно за мной должны стоять эти слова.

По дороге домой я заехал в цветочный и купил букет. Анна всегда любила цветы, а я так редко ее радую… Заезжая на парковку напротив дома, тот ковер вспоминал я мне снова и снова. Как же хочется хотя бы на мгновенье вернуться в детство… Как же хочется остановить поток своих мыслей, что все льются и льются, льются и льются…

– Анна… Я был не прав… – я протянул ей букет, мой язык окаменел.

На ней лежало клеймо обиды. Она до сих пор ненавидела меня. Но она выдавила слабую улыбку и приняла его.

– Проходи, ужин уже остыл.

Лишь несколько раз я решался заговорить с ней. За столом царило молчание, однако мне, как и ей, нужно обдумать все произошедшее.

Остаток дня мы провели в спокойствии. Я помог ей с уборкой и поиграл с нашим любимым сыночком. Он становится старше, и меня так удивлял тот факт, что он уже способен разговаривать! Это так… волшебно…

Я всегда был человеком прагматичным. Мне приходилось годами закалять свой ум, чтобы добиться того положения, которое имею сейчас. Это не удивительно. Любое достижение – результат долгого и упорного труда. Мои дела в карьере обстояли отлично. В семейной жизни – как-то не складно.

Мы легли спать, как вдруг меня посетило воспоминание. Воспоминание о той девушке, про которую я думал в авто. Как же ее звали? Не могу припомнить. На цыпочках, чтобы не разбудить Анну, я прошел к комоду и открыл нижнюю секцию, достал альбом и начал рассматривать фотографии. Сколько всего прекрасного происходило со мной! Помню, как я впервые напился в баре Джонсона и с тех пор просто обожаю это местечко! Мы посещали его с Майком – моим лучшим другом. Какие же мы молодые на этих фото! Сияли так, как будто вылезли из мультика! В этом альбоме таится множество моих улыбок, и множество моих слез…

Помню тот день, когда я познакомился с Анной. Она сидела в библиотеке, опершись головой о свои ладони и мечтательно смотрела в окно. Я сфотографировал ее, и какой же я был дурак! Вспышка заставила ее повернуть голову и заметить меня. Что же она подумала, когда какой-то незнакомый ей парень сначала сфотографировал ее, а затем убежал? Это до сих пор остается секретом для меня, но на следующий день я распечатал фото, набрался смелости и подошел к ней. Эта фотография – венец моего творения… На этом карьера фотографа была закончена. Выходные в баре Джонсона за пару с Майком стали редкостью, потому что каждый свой день, всего себя! Я уделял исключительно ей.

Пролистав альбом, мне стало так тепло! Кто бы мог подумать, что ни на одной из фотографий я не увижу ее, ту девушку. Кто же она такая и почему ее образ хранится в моей груди? Я решил не пудрить себе голову и завтра с утра позвонить Майку. Большую часть времени в студенческие годы мы проводили с ним. Если такая была, он точно вспомнит