— Мы же договорились, что приглашенных не будет, — упрекнул Ксавьер.

— Она будет моим свидетелем. — Трэлла не сказала, что Анжелика плакала, узнав, что не приглашена на свадьбу сестры. — Вся моя семья хотела присутствовать, но ни вы, ни я не хотим этой свадьбы, так?

Ксавьеру было нечего на это возразить.

Трэлле было невыносимо грустно. Она была благодарна принцу за то, что сможет, как она надеется, испытать радость материнства. Но ей хотелось бы иметь настоящую семью. А это, увы, невозможно. Тем не менее у нее есть любящая семья.

— Да ты просто красавица, доченька! — воскликнула мать, увидев Трэллу в свадебном платье.

Трэлла никому не показывала платье, пока его шила. Оно было довольно скромное, как и макияж, но очень элегантное. Завышенная талия скрывала округлившийся живот, простой лиф и широкие рукава-раструбы были расшиты мелким жемчугом и горным хрусталем. Трэлла очень гордилась своей работой. Ее густые каштановые волосы были собраны в свободный пучок и скреплены свадебным гребнем вместо фаты. Старинный фамильный гребень был украшен мелкими цветочками с серебряными лепестками и жемчужинками и бриллиантами. Это украшение как нельзя лучше подходило к скромной свадебной церемонии.

Марио проводил их в фамильную часовню.

Ксавьер был уже там и беседовал со священником. На нем был светлый мундир с золотыми эполетами и алой орденской лентой через плечо. На бедре висел меч.

«Мой принц», — с болью подумала она.

Нет, не ее, и никогда им не будет.

Ксавьер повернулся и замер в восхищении. К нему приближался настоящий ангел в ослепительно-белом одеянии. Зрелище завораживало. Подойдя ближе, Трэлла представила ему мать.

Элиза Советэр, высокая элегантная аристократка с испанскими корнями, протянула руку.

— Для нас честь видеть вас здесь, — сказал Ксавьер, пожимая ее руку и чувствуя смущение от того, что королева не удостоила церемонию своим присутствием. Ему было неловко еще и потому, что он не пригласил Элизу погостить во дворце. Недовольный собой, он резче, чем хотел, сказал Трэлле: — Вы прекрасно выглядите.

— Благодарю вас, — натянуто ответила она.

Марио выступил свидетелем Ксавьера. Разумеется, у него было несколько друзей, но он пригласит их на будущий год на торжества по случаю бракосочетания с Патрицией. Тот еще будет спектакль. Хотя и сейчас вся страна с нетерпением ждала официальных сообщений и фотографий.

Сам Ксавьер предпочитал именно церемонию в узком кругу. Присутствие священника и двух свидетелей его вполне устраивало.

Когда Трэлла приносила брачный обет, Ксавьер вдруг понял, что будет верен данной клятве всю жизнь.

— У вас есть кольца? — спросил священник.

— Мне все равно придется его снять, перед тем как я сегодня лягу в больницу. — Трэлла отмахнулась от коробочки, которую начал было открывать Марио. А Ксавьер, между прочим, провел не один час в фамильном ювелирном хранилище, выбирая кольцо, которое соответствовало яркой индивидуальности Трэллы. Ее отказ больно царапнул принца, хотя внешне он ничем себя не выдал.

Священник быстро завершил церемонию и произнес:

— Теперь можете поцеловать невесту…

Трэлла настороженно взглянула на принца. Однако он не стал нарушать ритуал и, обняв ее за талию, притянул к себе. Трэлла не сопротивлялась. Когда его губы коснулись ее рта, она снова почувствовала то же единение с ним, что и в Париже. Ксавьер сделал титаническое усилие, чтобы не углубить поцелуй. Он чувствовал, что и Трэлла сдерживает себя, что ее охватило такое же страстное желание ответить на его поцелуй. Но он не должен поддаться влечению. Один протокольный поцелуй и все.

Церемония завершилась.

* * *

— Марио сообщил мне, что ты аннулировал визит в Австралию. Почему? — спросила королева за завтраком.

— Не притворяйся, будто не знаешь причины.

— Но это очень важный визит.

В отличие от других королевских домов Европы монархи Элазара принимали активное участие в работе правительства. Ксавьер провел весь прошлый год в деловых поездках по миру, заключая торговые соглашения. Это было жизненно необходимо для благополучия их маленького государства.

— До родов еще несколько недель. Да и чем ты, собственно, можешь ей помочь? — невозмутимо продолжила королева.

— Она одна в чужой стране, а я уеду на месяц? И что мне отвечать журналистам, которые наверняка поинтересуются, почему я не с женой?

— Поэтому ты каждый день ее навещаешь? Мне докладывают, что она не скучает — рисует, общается с семьей. Может, она и не заметит твоего отсутствия.

Возможно, так оно и есть. Трэлла даже спросила его однажды, к чему эти ежедневные визиты. Дань вежливости и протоколу?

Ей было не привыкать к одиночеству, и она стойко переносила постельный режим, развлекая себя как может.

— А ты, оказывается, хорошо информирована, — желчно заметил он, — хотя ни разу не поинтересовалась самочувствием моей жены.

— И как она себя чувствует? — светским тоном спросила бабушка.

«Тревожно», — вертелось у него на языке. Вслух же он произнес:

— Хорошо, насколько это возможно.

Трэлла старалась занять себя, но в ее глазах он видел напряжение и тревогу.

— В таком случае ты вполне можешь покинуть страну.

— Я знаю, о чем ты думаешь. — Он покачал головой. — Я веду себя как порядочный человек и не собираюсь к ней привязываться.

Трэлла не просила навещать ее ежедневно, тем не менее он продолжал визиты.

Ей и раньше приходилось бывать в изоляции. Рисование ее спасало. В этом Ксавьер убедился, увидев альбом с ее набросками и рисунками. Фасоны платьев, тончайшие узоры отделки, выполненные то в строгой черно-серой гамме простым карандашом, то яркими цветными карандашами, радовали глаз.

Затем он увидел рисунок с их свадебной церемонии, который был сделан по фотографии, снятой ее матерью. Трэлла едва заметно улыбалась, глядя на него с робким благоговением. Он не назвал бы выражение своего лица умиленным, тем не менее и он смотрел на нее нежно. В рисунке явно читалось взаимное притяжение. Ксавьеру стало на мгновение неловко, но он вдруг понял, что ему нечего стыдиться.

— Я сделала рисунок для мамы, но отдаю вам. Спрячьте где-нибудь во дворце. Дайте пищу для размышления историкам лет через сто, когда рисунок обнаружат. — Трэлла вырвала страницу из альбома и, свернув трубочкой, подала ему.

Впервые после свадьбы ее взгляд излучал тепло и жизнелюбие. Такой он запомнил ее в Париже.

Ксавьер принял рисунок с неожиданным для себя удовольствием, радуясь про себя, что Трэлла войдет в историю королевской семьи. Он неожиданно ощутил, что их взаимное влечение никуда не делось. Он ощущал внутри бурлящую лаву чувств, готовую вырваться наружу.