Он держит ее за руку? Это приятно. Ей нравились нежные поглаживания.

— Хотя вам было бы легче, если бы меня не стало. Я все усложняю. Семья меня прощает, потому что любит. Вы же меня не любите, и это нормально, если бы вы желали моей смерти.

— Перестаньте так говорить. А что без вас будет делать Тайрол?

— Кто это?

— Наш сын.

Она нахмурилась.

— Я ждала девочку.

— Я послал вам сообщение с именем пару дней назад. Вы ответили, что вам нравится.

— Когда? Ненавижу успокоительные. Я от него дурею. Сегодня вторник или среда?

— Среда. Я написал вам в понедельник и предложил на выбор Тайрол или Трентино. Это фамильные имена. Вам понравилось Тайрол. Мы не станем называть малыша Садыком.

— Но представьте лицо вашей бабушки, если бы ее правнука назвали Садык.

Ксавьер затрясся от смеха.

— У вас потрясающее чувство юмора, — сказал он, вытирая глаза.

— Я хочу увидеть малыша, — сказала она, слабо пожимая его руку. — Он красивый? Похож на вас?

— Не знаю. Уверен, что он голоден и хочет вас. Трэлла не сомневалась, что Ксавьер о ней беспокоился, думая, что она может умереть. Он же не чудовище. Однако недвусмысленно дал понять, что ей не добраться до его сердца. Он просто по-человечески добр к ней, не более того. У него зазвонил телефон.

— Это ваши. Я скажу им, что вы проснулись. Улыбнитесь. — Он приподнял телефон, чтобы сфотографировать ее.

Трэлла высунула язык и скосила глаза.

— Скажите им, что мы назвали сына Садыком.

— Это ваш друг, к которому вы ездили на свадьбу? Полагаю, его жена будет возражать. — Он нажал на кнопку режима фотографирования.

— Она выколет мне глаза. Смешно, да?

— Я скажу вашим родным, что нашего сына зовут Тайрол. — Он наклонился и поцеловал ее в лоб. — Мне нравятся ваши глаза такими, какие они сейчас.

— Ксавьер, — она легонько удержала его за руку, не давая ему распрямиться, — меня смущает, когда вы так милы со мной.

Он провел большим пальцем по ее щеке.

— Я не говорил, что вы мне не нравитесь, красавица моя. Признаюсь, что вы осложнили мне жизнь, но я благодарен вам за сына. — Он посмотрел на нее долгим взглядом, значение которого она не смогла истолковать.

Ксавьер уехал в Австралию через десять дней. Трэлла и Тайрол выписались из больницы и отправились в фамильное поместье Советэров на юге Испании. Ее брат жил там с женой и четырехмесячными дочками-близнецами. Мама тоже была в поместье, а также штат нянек, прислуги и охранников. Ксавьер обеспечил им полную безопасность.

Трэлла оправилась после родов и с такой радостью окунулась в материнство, что Ксавьеру порой казалось, что она переигрывает, так не похоже это было на его детство. Ее фраза «Наш ребенок должен знать, что такое любовь» постоянно крутилась у него в голове. Наверное, он плохой отец, если не может испытать чувство любви.

Ему необходимо было на время уехать, чтобы не привязываться еще сильнее к ним обоим. Потому и отправился в деловую поездку. Встречи и переговоры проходили успешно. Как он и ожидал, на каждой пресс-конференции ему задавали личные вопросы.

— Вы скучаете по сыну?

— Современные технологии дают возможность регулярного общения. Трэлла восстанавливается, Тайрол растет. Это главное. — Он выразительно посмотрел на журналиста, давая понять, что личных вопросов достаточно.

Тот понял намек.

— Желаем им всего хорошего. Скажите несколько слов о вашей сегодняшней встрече с сенаторами.

Позже Ксавьер задался вопросом, а скучает ли он по сыну? Это чувство ему незнакомо. Как можно скучать по существу, которое только и делает, что сосет материнскую грудь и спит? Трэлла постоянно информировала его о том, сколько он прибавил в весе, присылала фотографии. И он с интересом рассматривал крошечные реснички и миниатюрные пальчики. Глаза у мальчика были его, а вот рот точно как у Трэллы. Однажды ночью он неожиданно подумал о том, что был момент, когда это сходство могло бы стать единственным, что осталось от Трэллы. Он тут же позвонил ей. Трэлла удивилась и обрадовалась. Обычно она звонила первой. И он с интересом слушал семейные новости, удивляясь самому себе, поскольку будущее его нынешней жены и ребенка уже решено. И почему же он взвился, получив новое сообщение от Трэллы:

«Рамон и Иззи женятся! Свадьба в конце месяца в Мадриде. Мы приедем в наш особняк в Мадриде накануне моего запланированного возвращения в Элазар. Я останусь на свадьбу на уик-энд, а потом мы приедем в Элазар».

Это было вполне разумное решение, но все его существо воспротивилось. Он решил, что без нее не вернется во дворец.

Как самая младшая в семье, Трэлла была всеобщей любимицей и тем не менее завидовала братьям и сестре.

Почему она не может разделить родительские заботы с Ксавьером, как Генри делит их с Циннией? Почему у нее не было такой пышной свадьбы, какая намечается у Рамона и Исидоры? Почему у нее нет такого мужа, как Касим, который надышаться не может на Анжелику?

Почему она поедом себя ест, теряя самоуважение? Она просто неудачница.

Трэлла сидела на краю бассейна, болтая ногами в воде и наблюдая за Циннией, которая только что закончила кормить Розалину и передала ее Генри. Тот понес девочку в дом.

— Я буду скучать, когда ты уедешь в Элазар.

— Я знаю, — ответила Трэлла. — Я тоже. Нам здесь было так хорошо вместе. — Так получилось, что Цинния первой узнала о беременности Трэллы, и они стали по-сестрински близки.

— Как думаешь, ты там приживешься? — спросила невестка.

Трэлла вздохнула. Будущее было туманным.

— Не знаю. Физически я в порядке и фобиями не страдаю. Мне всегда хорошо, когда я дома, — призналась Трэлла.

— Наверное, тяжело иметь ребенка, а с мужем быть практически на стадии знакомства. У вас ведь не было возможности поближе узнать друг друга, верно?

— Ты права. — Они были вместе всего две ночи, не считая его каждодневных визитов в больницу, о которых она не просила.

Хотя ей было приятно его внимание. Она вспомнила тот день, когда подарила ему рисунок. Он выглядел тронутым. Его лицо смягчилось. Но затем снова отдалился. Сейчас она не знала, как себя с ним вести в оставшиеся два с половиной месяца до развода.

Ей казалось, что Ксавьер соткан из сплошных противоречий. К нему очень трудно найти подход.

Она взглянула в сторону коляски, где мирно посапывал Тайрол. Сын — единственное, чем она гордится в жизни. Если бы ей снова пришлось пройти через боль и страдание, чтобы обрести такое чудо, она ни секунды не сомневалась бы.