Да, говорит ей Айше, когда Акгюн уходит. Ты еще не нюхала его лосьон после бритья.

Его любовь пришлась на военное время. В конце лета Георгиос Ферентину оторвался от красивых, но абстрактных сплетений статистических регрессий и сложных алгоритмов и увидел развевающиеся кудрявые волосы и восхитительные скулы Арианы Синанидис на другой стороне бассейна Мерьем Насы. Юный рьяный старшекурсник был вовлечен в длительную воинственную переписку с ливанским экономистом из Нью-Йорка. Оппонент Георгиоса считал, что мир формируют случайные события, которые лежат вовне прогностической теории. Люди и их жизни бултыхаются на волнах вероятности. Георгиос в ответ заявлял, что теория сложных систем сглаживает пики и впадины случайности до уровня повседневной банальности. Все бури в конечном итоге стихают. Тем летом они спорили через Атлантику, отправляя легкие синие конверты авиапочтой, пока в Стамбуле маршировали демонстранты, собирались протестующие, политические партии создавались, составляли манифесты, формировали альянсы, раскалывались на новые партии, а в мусорных урнах на улице Истикляль взрывались бомбы. В Анкаре генералы, адмиралы и командиры жандармерии встречались друг у друга дома. А в университетской библиотеке Георгиос Ферентину, тощий, гибкий парень с ясными, как у оленя, глазами, продолжал работать, словно бы не обращая внимания на ухудшающийся политический климат сезона.

А потом его пригласили на вечеринку Мерьем. Мерьем Насы — эквивалент современной стамбульской аристократии — происходила из семьи еврейских интеллектуалов, которые якобы жили на Босфоре со времен Диаспоры. Сама Мерьем не обладала особыми талантами, а потому ее безнадежно влекло к одаренным людям. Она их коллекционировала. Ей нравилось собирать разных, иногда даже враждебных друг другу гениев вместе, чтобы посмотреть, достигнут ли они критической массы, объединятся ли, или разделятся, или сгенерируют взрыв креативной энергии.

— Если что и убьет Турцию, — говаривала Мерьем, — так это недостаток идей.

Никто в ее окружении не осмеливался упомянуть, что если что и убьет Турцию, так это пресыщение идеями, обилие политических концепций и идеологий. Но декан экономического факультета упомянул о смышленом и агрессивном старшекурснике, который ведет смехотворную, но отважную битву против американского академика, в десять раз превосходящего его в опыте и в сто раз — в репутации. Через три дня на стол Георгиоса Ферентину легло приглашение. Даже при его необщительности, он не мог игнорировать призыв от Мерьем Насы. И вот он сидел, словно аршин проглотив, во взятом напрокат костюме и дешевых ботинках, сжимая мертвой хваткой стакан, на ее террасе в Эникей, нервно морщась, когда кто-то двигался через его личное пространство.

— Дорогой, тут кое-кто хочет с тобой познакомиться.

Мерьем была низкорослой дамой пятидесяти с хвостиком лет с копной волос, со скрипучим голосом, в пиджаке с подплечниками и осиной талией, но она сжала плечо Георгиоса Ферентину железной хваткой борца и подвела к группе мужчин у ступенек бассейна.

— Это Сабри Илич из «Хюрриет»,[41]Азиз Албайрак из отдела государственного планирования, а Акифа Хикмета с факультета ты уже знаешь. А это Георгиос Ферентину, тот самый плохой мальчишка, что не дает покоя Наби Нассиму в Колумбии.

Теплым сентябрьским вечером их разговор шел о нефтяном кризисе, который грянул год назад зимой, когда старушки замерзали в своих квартирах в Стамбуле. Сначала заикаясь в такой примечательной компании, Георгиос предположил, что более безопасное энергетическое будущее будет подпитываться природным газом. Газ менее подвержен политическим колебаниям цен в ОПЕК, в транскаспийском регионе газа так много, что, даже если сжигать его в газовых факелах, это все равно вернуло бы Турции ее традиционную позицию на Кавказе. Акиф Хикмет, подмигнув своему студенту, сказал, что американцам не понравится, если их основной партнер в обеспечении безопасности на Ближнем Востоке свяжется с их идеологическим противником ради энергетической политики. Сабри Илич, новый редактор отдела деловых новостей газеты «Хюрриет», сказал, что это в первую очередь американцы взвинчивают цены на нефть. Азиз Албайрак из Анкары заявил, что Турция должна смотреть на запад, а не на север, в сторону ЕЭС, а не СССР. Георгиосу было девятнадцать лет, на нем был костюм для похорон и дешевые ботинки, но люди, чье мнение формировало государство, закивали, когда он заговорил. Он почувствовал себя невесомым, наполненным светом, который готов был брызнуть из каждой поры, голова кружилась от интеллектуального волнения, но в то же время он вел себя уверенно и все контролировал. Он отдавал себе отчет, что его рот не откроется раньше времени и не выпалит лишнего. Теперь они энергично спорили о том, какие эффекты повлечет девальвация и конвертируемость лиры: Центральный банк откроется международным рынкам и инвесторам, но при этом лира станет уязвимой перед валютными спекулянтами. А что думал на этот счет Георгиос-бей? Георгиос-бей на мгновение отвлекся от спора, и в ту же секунду девушка, которая так же увлеченно беседовала на другой стороне бассейна, отвела глаза. Их взгляды встретились. Этот взгляд стер все мысли. Георгиоса Ферентину поразил молнией старейший из богов. Его взгляд продолжил движение, но момент был упущен. Девушка вернулась к разговору, а он растерялся. Как всякий нормальный ботаник, который привык учиться под аккомпанемент телевизора, орущего радио, криков и воплей и оживленной болтовни, Георгиос отстранился от своей компании и настроился, словно радиоперехватчик, на далекую и яркую звезду — на нее. Девушка говорила о политике с группой очарованных мужчин, сидящих вокруг нее на мраморной скамейке, как жители античных Афин. Она строила теории касательно «глубинного государства», живучей турецкой паранойи, что государство — это тайная организация, которой управляет клика генералов, судей, промышленников и гангстеров. Массовая резня на площади Таксим за три года до этого и убийство Алевиса спустя несколько месяцев в Кахраманмараше, нефтяной кризис, длительная экономическая нестабильность и даже вездесущие «Серые волки», молодежное националистическое движение, распространяющее патриотические листовки и оскверняющее греческие церкви, — не звенья ли это цепи событий, за ниточки которых дергают пальцы Дерин Девлет, того самого «теневого государства». С какой целью, интересуются мужчины. Государственный переворот, объясняет девушка, наклоняясь вперед и сжимая пальцы. Именно тогда Георгиос Ферентину запал на нее. Классический профиль, решительный подбородок и красивые скулы. А еще то, как она покачала головой, когда собеседники с ней не согласились, и как качнулись при этом ее вьющиеся волосы. Она не стала спорить, а поджала губы и посмотрела на собеседников так, словно их тупость — оскорбление природе. Ее выражение лица во время спора уравновешивало поразительное спокойствие, пока она слушала, обдумывала и выстраивала новый ответ. Теперь она замолчала, ощутив чей-то взгляд, а потом повернулась к Георгиосу и улыбнулась.

В конце лета 1980 года Георгиос Ферентину влюбился в Ариану Синанидис около бассейна Мерьем Насы. Три дня спустя, двенадцатого сентября, начальник генштаба вооруженных сил Кенан Эврен сверг правительство и запретил любую политическую деятельность.