– Тамара купила, – радостно пояснила Верочка, – попросилакартину написать, пейзаж для гостиной!

Она с восторгом принялась водить по листу мокрой кистью. Измоей груди вырвался тяжелый вздох. Все-таки она нездоровый человек. Ну комупридет в голову опускать кисть в воду, а потом размазывать ее по ватману? Надоже краску зачерпнуть. Но Верочка самозабвенно мочила бумагу. Наконец я невыдержала:

– Возьми краски.

– Нет, – улыбнулась Вера, – это акварель, а перед тем какначать работать красками, нужно пропитать лист водой.

– Зачем?

Вера пожала плечами:

– Так нужно.

– Откуда знаешь?

– Знаю, и все тут, – ответила Верочка и уставилась в окно.

Оставив ее творить, я прошла в спальню и позвонила ЛенкеМалаховой. Ленусик – психолог и всегда готова дать добрый совет.

– Скажи, – спросила я, услыхав звонкое “алло”. – Все лисумасшедшие теряют память?

– Ну, в психиатрии я разбираюсь плохо, – завела Ленка.

– Разве психолог и психиатр не одно и то же?

– Нет, конечно, – засмеялась Ленка. – Но, насколько японимаю, амнезия не характерна для измененных состояний. Конечно, частеньконаблюдается аутизм, но его не следует путать с амнезией.

– А если попроще, по-человечески объяснить?

Ленка захихикала:

– Шершавым языком журнала “Здоровье”? Обитатели сумасшедшихдомов часто не любят вступать в контакт, разговаривать. Ты ему: “Как зовут?” Ав ответ – тишина. Но не потому, что память потерял, а потому что беседовать нежелает. Усекла?

– Амнезия отчего бывает? Ленка присвистнула:

– Практически неизученная вещь. От удара, стресса, насилия,словом, когда организм защищается…

– Это как понять?

– Ну, допустим, напал на девушку насильник, сделал свое делои бросил несчастную. А у той потеря памяти, провал. Ее мозг понял„чтовоспоминания о насилии опасны для хозяйки, и “стер” информацию.

– И она забыла, как ее зовут?

– Ну это уж слишком. Просто не может понять, отчего платьеразорвано… Наш мозг может творить чудеса, он вытесняет неприятные сведения. Вотя, например, не могу запомнить телефон свекрови. А почему? Да просто моиглупенькие мозги считают, что лучше мне с этой дамой не начинать беседу, и,надо отметить, они правы.

– Значит, потерявшие память не психи?

– Только в редких случаях.

– Почему же все так странно: имя человек забыл, фамилию,адрес, а воду в чайник наливает и в сеть включает и зубы чистит?

– Я же сразу сказала: амнезия – темное, плохо изученноедело, – терпеливо пояснила Ленка, – бытовые навыки, пристрастия, как правило,остаются. Если до болезни любил шоколад, то, заработав амнезию, не начнет естьсоленые огурцы. Да зачем тебе все это?

– Сценарий хочу написать, “мыльную оперу”.

– Молодец, – одобрила Ленка, – выгодное дело.

Я положила трубку и принялась задумчиво глядеть в зеркало.Значит, Вера не сумасшедшая. Честно говоря, она не слишком смахивает назавсегдатая специализированных лечебниц…

Резкая трель звонка заставила меня вздрогнуть. Наша квартирапохожа на проходной двор. Как у кого что случится, сразу сюда!

– Помогите, – завопила Аня, – умирает!

– Что на этот раз?

– Жуткая болезнь! Наверное, чума!

– Не пори чушь, – обозлилась я. – Чума осталась только впробирках.

– Нет, – рыдала Анюта, – нет. Машка страшно заболела. Вилка,пойди взгляни.

Если о чем я понятия не имею, так это о детских инфекциях.Сама ничем не болела. Кажется, такое явление врачи называют “эффектомцыганского ребенка”. Крохотный человечек бегает почти босиком по ледяным лужам,ест все подряд, спит под дерюжкой и… не болеет. Тетя Рая не слишком за мнойприглядывала. Я вбегала в дом в мокрых ботинках, хватала холодную отварную картошкубез масла, запивала водой из-под крана и снова неслась на улицу. Но все болячкиобошли меня стороной, а вот Томуся, которую оберегали, как драгоценнуюхрустальную вазу, и в июне не выпускали на прогулку без шерстяных носков ишапочки, поимела весь букет – свинка, ветрянка, корь, скарлатина, коклюш…

– Вот, – трагически возвестила Аня, подталкивая меня кМашкиной кроватке, – вот.

Я уставилась во все глаза на пухленькую девочку, веселопотрошившую плюшевого мишку. Зрелище было не для слабонервных. Все хорошенькоеличико Машки покрывали ровные пятна. Цвет их колебался от нежно-голубых доинтенсивно синих. Несколько пятнышек виднелось на тыльной стороне пухленькихручек.

– Ну-ка, сними с нее пижаму, – велела я. Анюта, всхлипывая,стащила с дочери розовый комбинезончик с вышитыми на нем зайчиками.

Обнажилось толстенькое нежное тельце, очаровательное, вскладочках и ямочках. Пятен на нем не было. Странная зараза поразила тольколичико, кисти рук и стопы.

– Надо звонить доктору, – вздохнула я и стала набиратьтелефон Кости.

По счастливой случайности, тот оказался дома.

– Синие пятна? – удивился Костик. – На лице?

– Немного есть на руках и ногах.

– Синяки?

– Нет, – пробормотала я, – на кровоподтеки не похоже.

– Сейчас приду, – пообещал приятель. Аня, безостановочнорыдая, твердила:

– Господи, только бы не скончалась!

Но Машка, судя по всему, умирать не собиралась. Она веселолопотала и безостановочно требовала:

– Бум-бум, Мака, бум-бум. Я дала ей карамельку, и Машапринялась аккуратно разворачивать бумажку. Наконец прибыл Костя.

– Интересно, интересно, – бормотал он, изучая пациентку. –Первый раз с подобным сталкиваюсь. И давно это с ней?

– Нет, – всхлипнула Анюта, – только началось.

– Изложи детально, – потребовал Костя.