– У вас есть фотографии Вити и Коли? – поинтересовалась я.

– На выпускном вечере делали, – вздохнула Света и вытащилабольшой снимок. Человек двадцать ребят на крыльце школы. Девочки впереди,мальчики сзади.

– Вот, – ткнула Света пальцем в весело смеющегося паренька.– Витя. Я подавила тяжелый вздох. Репин мало изменился с той поры, его можносразу узнать. Именно он лежал на балконе.

– Это Коля, – сообщила Света, передвигая ноготь соблупившимся лаком вниз. Значит, в углу сидел Николай.

– Вали тут нет, – пояснила Света, – она болела, а Галочкасправа, рядом с учительницей.

Круглощекая девочка с крупным носом серьезно смотрела вобъектив. О таких говорят – положительная.

– Не предполагаете, куда она могла пойти? Света покачалаголовой.

– Может, к подружкам по училищу?

– Нет, она их не любит, – пояснила мать, – дружит только сВалей, Колей и Витей.

Повисло молчание. Затем Света робко осведомилась:

– Вы ведь из милиции, да? Как думаете, с ней ничего дурногоне произошло?

– Всегда следует надеяться на лучшее, – осторожно ответила яи спросила:

– Нет ли у вас более четкого фото Гали? Света порылась вобувной коробке, служащей в этом доме фотоальбомом, и вытащила довольно большойснимок.

Галя, вновь без всякой улыбки, стоит возле колонны. На нейджинсы и темный пуловер.

– Можно взять? Света кивнула.

– Если Галя вдруг вернется, – попросила я, – пусть позвонитпо этому телефону и спросит Виолу.

– Ладно, – пробормотала Света и опять заплакала.

Я вытащила рубашку и показала ей.

– Ваша?

Светлана поглядела на кусок тонкого батиста.

– Нет, хотя…

– Что?

– Соседка моя работала в богатом доме, ей там вещейнадавали, она и подарила Галочке целую сумку. Небось рубашка оттуда.

– А остальные шмотки где?

– В шкафу.

Мы прошли в маленькую комнатку, и я нашла на вешалках двепары брюк отличного качества, несколько свитеров, блузку и платье. Вещи резкоотличались от остальных и были приятных светло-бежевых тонов.

– Не знаете, кому Галя могла подарить сорочку? Светавсхлипнула:

– Может, Вале?

Так ничего и не узнав, я пошла к двери, на пороге обернуласьи увидела, что хозяйка уткнулась лбом в какую-то куртку, висевшую на вешалке.Ее острые плечи вздрагивали, но из груди не доносилось ни звука. Мне стало жальбедняжку. Я вернулась и, обняв ее за талию, сказала:

– Не надо. Вы знаете, что Витя и Коля убиты? Света кивнула изатряслась еще сильней.

– Они погибли втроем, – продолжала я, – мальчики и Валя.Кто-то вошел, когда ребята только-только садились за стол, еда осталасьпрактически нетронутой!

– Зачем вы мне такой ужас рассказываете? – пролепеталаСвета.

– А ты подумай! Безжалостный киллер убил всех, но Гали ненашел. Скорей всего ее там не

Было.

– Куда же она делась?

– Знаешь, как случается, – бодро продолжала я, – собралисьпокушать, а про хлеб забыли. Вот и послали Галочку в булочную. Пока она бегала,появился убийца и уничтожил ребят. Наверное, Галя вернулась, увидела побоище ив страхе убежала, а теперь прячется где-нибудь, боится показаться на люди. Онаобязательно даст о себе знать!

– Вы считаете? – повеселела Света.

– Конечно, абсолютно уверена, – покривила я душой и ушла.

На улице я еще раз внимательно поглядела на снимок Гали. Да,скорей всего, киллер увел с собой девушку. Интересно, почему он не пристрелилее, как остальных? Ни в какую булочную Галю, естественно, не посылали. Я хорошопомню, что на сервировочном столике стояла тарелка с нарезанным хлебом. Исигареты валялись рядом. Впрочем, наверное, мальчики отправились бы за едой икуревом сами. И что теперь делать? Единственная ниточка, ведущая к Вере, – этоночная сорочка. А единственная свидетельница – Галя. Значит, надо ее отыскать.Приняв решение, я поехала вновь на Большую Дорогомиловскую улицу. Май внынешнем году выдался чудесным. Нет пронизывающего холода и удушливой жары.Ласковая погода так и манит на улицу. Небось перед домом на Дорогомиловке сидятна лавочках старушки и гуляют с младенцами молодые мамы. И тем и другим скучно,любой человек, выходящий из подъезда, подвергается обсуждению, во всякомслучае, в нашем дворе все происходит именно так.

Но на Дорогомиловке оказалось по-другому. Двор радовал глазредкой ухоженностью, но никаких скамеечек там не стояло. Старушки небось сиделиу телевизоров, а мамаши варили кашу своим младенцам. Приуныв, я толкнула дверьподъезда Вити и услышала грозный окрик:

– Вы к кому?

Надо же, оказывается, тут дежурит лифтерша, причем довольномолодая. Но, помнится, вчера здесь никто не сидел.

– Вы к кому? – повторила консьержка. Я вытащила из карманафото Гали.

– Не встречали здесь такую девушку? Дежурная поглядела наснимок, потом на меня и поинтересовалась:

– Вы из милиции? Предъявите документы.

Надо же, какая бдительная. Но работа наемной учительницейнаучила меня управляться с любыми людьми.

Опустив уголки рта вниз и сделав умоляющее лицо, япростонала:

– Нет, тетка я ей, Гале. Девка домой не пришла, а утромсообщили про убийство. Мать замертво свалилась, а милиция и не чешется.Говорят, раз вашу не пристрелили, ждите, авось вернется, но искать несобираются. Вот и пришла сама народ порасспрашивать…

Неприступная лифтерша отмякла.

– Наши менты только бабулек горазды от метро гонять, –вздохнула она. – Кого посерьезней боятся или деньги берут, сволочи, однимсловом. А девочку вашу хорошо знаю. У нее подружка есть, Валечка. Они часто кВите Репину приходят. Вот ведь ужас! Такие хорошие дети, несовременные.Витенька компьютерами торговал, но не загордился. Телевизор мне купил, чтобы небыло скучно сидеть в подъезде.

– Вы и вчера работали?

– Нет. У нас смены. Сутки тут, трое дома. Вчера вообще никтоне дежурил.