Такая преданность законной власти, стойкость и дисциплина, в большинстве своем, казаков, на фоне революционной вакханалии, все увеличивающегося развала государства, начинающейся анархии, привели к тому, что лидеры зарождающегося Белого движения (Л.Г. Корнилов, А.И. Деникин, М.В. Алексеев, А.М. Каледин, П.Н. Краснов, А.И. Дутов и др.) в своих планах стали отводить казачеству главную роль в борьбе с набиравшими мощь большевиками и в восстановлении единства страны, считая, что именно оно станет основой будущих Вооруженных сил Белой гвардии, ее особой — Казачьей армией[113].

Вера в духовную близость казачьего сословия к белогвардейским идеалам была настолько сильна, что уже при подготовке Корниловского мятежа его сторонники ожидали чуть ли не стихийной вооруженной поддержки со стороны казаков, рассчитывая с их помощью свергнуть правительство А.Ф. Керенского и в считаные дни установить свою власть в России[114].

С особым вниманием относились белогвардейцы к историческому казачьему центру — областям Дона, Кубани и Терека, рассматриваемым ими «как оплот и ядро рушащейся русской государственности», и так как Кавказский фронт непосредственно соприкасался с данными областями, то он занял очень важное стратегическое положение как главная военная и экономическая база антибольшевистских сил, как карантинный кордон, отбирающий наиболее ценные, наиболее боеспособные кадры для их войск. Фронтовое командование полностью поддерживало такие планы и еще летом начало отправлять некоторые казачьи части на Северный Кавказ, чтобы из них создать кордон между Закавказьем и Центральной Россией, долженствующий препятствовать большевизации фронта и его тыловых районов[115].

В то же время — в сентябре — октябре — была предпринята попытка совместными усилиями российского 1-го отдельного Кавказского кавалерийского корпуса и британской Месопотамской экспедиционной армии разгромить осман и выбить их из Междуречья и Курдистана. Для этого предполагалось передать британцам, не имевшим достаточных кавалерийских сил, на их полное обеспечение и довольствие две казачьи дивизии из имевшихся трех корпусных — 1-й Кавказской, 3-й и 4-й Кубанских — и два партизанских отряда — войсковых старшин Бичерахова и Шкуро[116].

Однако общественно-политический и экономический кризис в России и произошедший вскоре захват власти в стране большевиками не позволили осуществиться этим замыслам — казаки желали вернуться в свои родные земли намного больше, чем оставаться на дикой для них территории, терпеть лишения, помогая далеким союзникам по Антанте в ставшей уже для них чужой войне. О таких антивоенных настроениях в казачестве свидетельствуют «почти ежедневные» обращения к фронтовому командованию с прошениями об отсылке казачьих частей в тыл как представителей казачьих войсковых правительств, так и командиров самих частей (см., например, приказ № 647 главнокомандующего войсками Кавказского фронта от 9 (22) октября 1917 г., а также ряд других многочисленных документов)[117].

Считая, что удерживать казаков на фронтовых позициях в условиях глубокого общественно-политического и экономического кризиса в стране бесполезно и бессмысленно, но в то же время понимая и невозможность полной и одновременной их отправки в тыл, так как данный факт тут же бы взорвал солдатские массы, вызвав повальное дезертирство и, соответственно, стихийный распад фронта, генерал Пржевальский решил упорядочить процесс отвода казачьих формирований, замедлив его зарождающийся стихийный характер. Для этого он, одновременно с решением о создании личного резерва главнокомандующего войсками Кавказского фронта (18 октября (1 ноября) 1917 г.), приказал включить в его состав Отдельную Сибирскую казачью бригаду, перебросив ее в Грузию, и 2-ю и 4-ю Кавказские казачьи дивизии, перебросив их, соответственно, в Кубанскую и Терскую области[118].

После свершившегося Октябрьского переворота стало окончательно ясно, что Россия в войне с Центральными державами проиграла, а потому продолжать сражаться против внешнего агрессора уже бессмысленно. В то же время начиналась война гражданская, к которой надо было успеть подготовиться, собрав и сосредоточив все возможные людские ресурсы и средства. Поэтому 6(19) ноября в Новочеркасске на Общефронтовом казачьем съезде было решено провести безоговорочную отправку всех казаков в казачьи области и создания крупных казачьих соединений для борьбы с большевиками.

Такое решение вынудило фронтовое командование значительно ускорить отправку на войсковые территории имевшиеся в его подчинении казачьи части. Первыми из них отправили основные силы 2-й Кавказской казачьей дивизии (1-я бригада, 3-й Волгский полк Терского казачьего войска и 2-й Кавказский казачий конно-артиллерийский дивизион) и 4-й Кавказской казачьей дивизии (2-я бригада и 1-й Сунженско-Владикавказский полк Терского казачьего войска), 15-й и 17-й Кубанские пластунские батальоны 3-й Кубанской пластунской бригады, 3-й Лабинский и 3-й Кавказский Кубанского казачьего войска и 3-й Горско-Моздокский Терского казачьего войска полки, Маньчжурскую партизанскую конную, 10, 13 и 30-ю особые Кубанского казачьего войска конные сотни и т. д.[119]

Делался этот отвод постепенно, под видом передислокации и переводом во фронтовой резерв, перебазировавшийся из Закавказья на Северный Кавказ, но порой, когда солдат регулярных войск, по-прежнему остававшихся на позициях, невозможно было провести такой формулировкой, командование придавало уходу казаков характер самовольности и сознательно называло его «изменническим поступком». Также, якобы для нужд Кавказского фронта, на Северный Кавказ отправляли кубанские и терские формирования, дислоцировавшиеся на Западном театре боевых действий или в тылу, во внутренней России[120]. Например, 13 (26) ноября 1917 г. фронтовое командование запросило Верховного главнокомандующего о возможности эшелонирования на Кубань 5-й Кавказской казачьей дивизии, на что получило положительный ответ. Дивизию эту, благополучно прибывшую в пункт назначения, фронт так и не увидел, так как ей предназначено было воевать не с османами, а с большевиками[121]. Параллельно с этим Кавказский фронт стал снабжать белогвардейское движение Юга России всем необходимым — оружием, боеприпасами, снаряжением, продовольствием, поддерживая с ними теснейшую связь[122].

В целом в Кубанской и Терской областях планировалось сформировать Кубанский и Терский конные корпуса. В состав первого из них включались 2-я Кавказская (1-й и 3-й Кавказские и 1-й и 3-й Черноморские полки Кубанского казачьего войска), 4-я Кавказская (3-й Кубанский, 1-й и 3-й Лабинские и 3-й Линейный полки Кубанского казачьего войска) и 5-я Кавказская (3-й Екатеринодарский, 1-й Полтавский и 1-й и 3-й Таманские полки Кубанского казачьего войска) казачьи дивизии. По дивизиям распределялись, соответственно своему дислокационному расположению, 1, 4, 5, 6 и 9-я Кубанские казачьи батареи, а также особые конные сотни Кубанского казачьего войска. В состав второго корпуса включались 2-я Терская (2-й и 3-й Волгские и 1-й и 3-й Сунженско-Владикавказские полки Терского казачьего войска) и 3-я Терская (3-й Горско-Моздокский и 2-й и 3-й Кизляро-Гребенские полки Терского казачьего войска) казачьи дивизии. По мере прибытия в Кубанскую и Терскую области новых казачьих частей их следовало организовывать в новые дивизии и включать в данные корпуса[123].

В