Лючиано упоминал про младшую сестру, но не показывал фото. Возможно, злоумышленники решили использовать эту информацию в своих целях.

При этом я вспомнил про серебристую Нокию в руках Габриэллы, идентичную лежащему рядом со мной подброшенному телефону. Мой разум упорно отказывался верить в причастность Габриэллы и видел во всем этом одно лишь совпадение.

– Нет, не рассказывала. Мы с тобой уже виделись, кажется… Ты же не говорила по-русски…

– Говорю, но не настолько хорошо как Габриэлла, поэтому предпочитаю говорить на родном или английском.

– А где сама Габриэлла? – трясущиеся руки с трудом закрыли крышку ноутбука.

– Задержалась на работе, – пожала плечами девушка и посмотрела в сторону тележки, – Почему ты не ешь? Тебе надо поесть! – сняла колпак с картофеля, обильно посыпанного зеленью, и поставила тарелку между нами на кровать, – У тебя сильно трясутся руки. Могу покормить, – помахала вилкой. Получив отказ, прислонила ее к тарелке и взяла ложку, которой прихватила с краю аппетитный картофель с золотистой корочкой.

От взгляда на Амалию, уминающую картошку, желудок скрутило невыносимой болью, и я сдался, с жадностью набросившись на картофель.

– Ешь-ешь. Тут еще запеканка, – она отложила ложку на поднос и взяла маленькую бутылочку с водой, – Ну как, лэптоп нормально работает?

Трудно разговаривать c набитым ртом, да и вообще не хотелось ни о чем думать, кроме еды. Поэтому ответил только после того как дожевал и проглотил:

– Спасибо, все работает как прежде. Надеюсь, вы удалите шпионскую программу, которую загрузили, когда все закончится, – я смотрел на нее, на то, как она слушала меня, опустив глаза и задумчиво закручивая голубую пластиковую крышку, которая ни в какую не хотела закручиваться.

– Боишься, люди узнают, чем ты иногда занимаешься? – хитро улыбнулась, поставив незакрытую до конца бутылку на тележку.

– В том числе. Мне просто не нравится, что любой запросто может влезть в мое личное пространство. Я бы даже ввел смертную казнь для таких людей, – взял на себя смелость и впервые поделился своими размышлениями вслух.

– Неожиданно, – девушка прищурила глаза.

– В каждом из нас спит волк, в каждом из нас что-то есть, – вспомнил строчки из песни любимой группы, – Скажи мне, пожалуйста, зачем ради тайны, которой может не быть, кого-то убивать? И почему человек, который мне звонит, делает сильный акцент на моем одиночестве?

Пока она, молча, разглядывала свои пальцы, я успел доесть картофель и с сожалением отложил пустую тарелку. От сытной пищи немного клонило в сон, но чувство ответственности за чужую жизнь и ощущение приближающейся разгадки заставили открыть глаза и ноутбук.

– Почему ты так спокоен? – оторвавшись от своих пальцев, вдруг спросила она. Странно было слышать такой вопрос, учитывая мое состояние. И удивительно насколько простые вопросы иногда оказываются сложными. В особенности, когда они касаются рвущихся наружу чувств и эмоций.

– Тебе только кажется, – ни капельки не соврал об отсутствии покоя на душе.

– Если бы та девушка осталась жива, ты бы продолжил поиск ответов?

– Да. Почему нет?

– Но у тебя нашлись бы более важные дела и постепенно поиски сошли на «нет».

Я представил уютные вечера за изучением прекрасных картин после выматывающей рутины рабочих дней, проходящих за поиском чужих статей в интернете или приукрашиванием незначительных событий. Скорее присутствовал соблазн растянуть удовольствие, но, никоим образом, не избавиться.

– Сомневаюсь. Кстати, почему так важно получить ответ именно сегодня, да еще и в определенное время? – я открыл браузер проверить таймер и состояние парня, который перестал биться и лежал, свернувшись калачиком.

– Ну… чем быстрей, тем лучше, – после минутного раздумья пролепетала барышня, а я тем временем задумался над портретом Джакомо Капротти в роли Святого Иоанна Крестителя.

Прикосновение 1.1. Святой Иоанн Креститель.

Ответвление из 4 звезд (κ – каппа, λ – дельта, ε – эпсилон, μ – ми), образующих морду Льва, по форме подходило к согнутому большому пальцу и сложенной левой кисти в целом. Возникшая дилемма затрудняла определение звезды в области груди, на которую указывали пальцы правой руки.

Неидеальный союз человеческого тела и линий созвездия породил во мне неуверенность в верности намеченного пути. Я боялся попасть пальцем в небо.

Примечательной была одна вещь – картина, написанная Джакомо Капротти, состыковывалась с созвездием лучше, чем картина Леонардо да Винчи. Она отличалась большей точностью в изображении положения руки, помимо этого отсутствовала мягкость линий, присутствовал больший реализм и меньшая углубленность в мистицизм. Глядя на нее, возникала мысль о дублировании с целью внесения поправок в произведение учителя.

Бесконечные сомнения заставили снова обратиться к Тайной Вечери.

– Созвездие может указать на определенное место? – Амалия расположилась рядом и , наблюдая за моими манипуляциями, склонила голову на мое плечо.

– Может быть, – не стал я откровенничать, – Ты думаешь, что на картине сокрыта именно карта?

– Если не карта, то какой смысл тогда что-то прятать в картине?

– Времена инквизиции. Прятали многое, – Я снова взялся за штурм.

– Почему ты бросил искусство и ушел в журналисты? – девушка устроилась поудобней и посмотрела на меня.

– Потому что захотелось покоя. Тебя что-то смущает?

– Тебе не нравится быть журналистом.

– Работа, есть работа.

– А почему бы тебе не стать полноценным художником? Ну, скажем иллюстратором.

– Сама-то учишься или работаешь?

– Я учусь.

– На кого?

– Мой отец хочет, чтобы я была как Габриэлла юристом.

– А ты сама чего хочешь? – я оторвался от монитора и заглянул ей в лицо.

– Мне нравится веб-дизайн, – Амалия улыбнулась и ткнула пальчиком в экран, где красовалась картина в исполнении Салаи, – Это не картина Леонардо да Винчи.

– Не совсем так. Это тот же святой Иоанн Креститель, только написанный Джаном Джакомо Капротти.

– Кто такой?

– Ученик Да Винчи и его натурщик. Это по сути его портрет. То есть с него писали облик святого.

– Симпатичный.

– Может быть, – пожал плечами, рассматривая немного пугающее лицо молодого человека, которое изобразил он сам, – Как ты выучила русский язык?

– Отец заставил Габриэллу взять меня на уроки, когда она решила пойти изучать европейские языки.

– И какие ты еще знаешь?

– Помимо русского, английского и родного?