В те ранние годы мистер Фредерик Делано все еще занимался бизнесом, но позже, переехав в Вашингтон, полностью посвятил себя общественным делам и стал одним из выдающихся граждан не только своей общины, но и всей страны.

Все члены семьи моего мужа обладали деловыми способностями, воображением и здравым смыслом. Это не значит, что они никогда не ошибались, но, оставаясь вместе, как было принято в клане, они обычно исправляли свои ошибки, и вся семья от этого выигрывала.

Дом в Фэрхейвене был просторным, и время от времени его достраивали. Внутри него можно было найти много интересного. Герб Жана де Ланнуа, рыцаря ордена Золотого руна и предка первого Филиппа де Ланнуа, прибывшего в нашу страну в ноябре 1621 года, висел над дверью на раскрашенном щите. Некоторые полки над старомодными письменными столами были заполнены интересными маленькими безделушками, а кое-где стояли красивые китайские вазы.

На чердаке висели фигурки из слоновой кости, которые вырезали мужчины во время долгих китобойных плаваний. Многие из этих вещей сейчас находятся в Нью-Бедфордском музее, но в некоторых сундуках хранились старые судовые журналы и семейные дневники, которые любил изучать Франклин.

Моя семья Холл уже много лет не устраивала больших семейных встреч, возможно, из-за того, что жизнь в Тиволи, где моя бабушка присматривала за Валли, была не из приятных, а может, из-за того, что мы были разрознены и не имели общих интересов, а держались вместе только благодаря личной привязанности друг к другу.

Поэтому первая большая семейная вечеринка в Фэрхейвене стала для меня своего рода откровением. Я ощутила безопасность, которой прежде не знала. Сама того не сознавая, я испытала облегчение, ибо в те годы в большинстве случаев отношения между членами моей семьи были несколько неуверенными. Мод, например, любила своего привлекательного мужа, но финансовые трудности то и дело маячили на заднем плане. Тетя и ее супруг казались веселой и беззаботной парой, и когда они приехали в Англию во время моей учебы в школе, потому что Ларри Уотербери (муж Мод) был членом американской команды по поло на международном чемпионате, я с благоговением и завистью смотрела на красивую одежду и радостное лицо Мод. В ее мире царило удовольствие. Но за весельем скрывалось постоянное чувство неуверенности.

К 1902 году я уже начала понимать, что над головами людей иногда нависают долги, что и Эдди, и Валли растратили оставшиеся у них средства, а Пусси доверила большую часть своих сбережений джентльменам с добрыми намерениями, но плохими познаниями в бизнесе, и потеряла больше, чем заработала, так что ее доход заметно уменьшился.

Пока дети подрастали, у бабушки оставалось все меньше и меньше денег, потому что без завещания она имела лишь вдовье право в имении мужа. Ей с трудом удавалось покрывать расходы и помогать своим детям.

Муж Тисси был состоятельным человеком, а сама Тисси много лет тратила почти все до последнего пенни на членов своей семьи. Каждый из них испытывал финансовые трудности, и прежде всего потому, что «пытался жить не хуже других».

Делано были первыми людьми в моей жизни, которые могли делать все что захочется, не думая о деньгах, и вскоре я узнала причину. Меня научила свекровь, но я уверена, что любой член ее семьи мог бы все мне объяснить ничуть не хуже. Они следили за каждым грошом, в то время как в моей семье деньги любили тратить впустую. Делано были щедры и могли позволить себе участвовать в важных делах, потому что мало тратили впустую или на несущественные нужды.

Если с одним из них случалось несчастье, остальные тут же слетались на помощь. Холлы тоже были готовы сплотиться, но у них было гораздо меньше поводов для этого. Делано могли не одобрять решение других членов семьи и открыто выражали несогласие, но стоило постороннему человеку хотя бы намекнуть на критику, и весь клан готов был разорвать его на куски!

До поступления в Гарвард Франклин мечтал служить во флоте. Его отец посчитал, что единственный сын не должен выбирать профессию, которая так сильно отдалит его от дома. Он хотел, чтобы Франклин изучал юриспруденцию, способную подготовить его к ведению бизнеса или к профессии, которую он мог бы получить позже.

Окончив Гарвард, Франклин поступил на юридический факультет Колумбийского университета. Его мать арендовала дом на Мэдисон-авеню, 200, и зимой 1905 года мы часто весело проводили там время. Для нас устраивали вечеринки, присылали свадебные подарки, а кузина Сюзи помогала мне покупать приданое и постельное белье. Это было волнительное время, а свадебные планы осложнялись тем, что дядя Тед, в то время президент Соединенных Штатов, решил приехать в Нью-Йорк, чтобы выдать меня замуж, и наша свадьба должна была совпасть с его планами. В конце концов нас решили поженить в День святого Патрика, 17 марта 1905 года, потому что тогда на парад должен был приехать дядя Тед.

Мы с Франклином были в восторге, когда нас пригласили погостить у тетушки Бай на инаугурации дяди Теда 4 марта 1905 года. В Капитолии внутрь пускали только ближайших родственников. Мы с Франклином уселись на ступеньках позади дяди Теда и его семьи. Мне было интересно и волнительно, но политика по-прежнему мало что значила для меня, ведь, вспоминая, с какой силой дядя Тед произносил свою речь, я не могу сказать, что именно он говорил! Мы вернулись в Белый дом на обед, а потом посмотрели парад и вернулись в Нью-Йорк. Про себя я думала, что увидела историческое событие, и совсем не ожидала застать инаугурацию еще одного члена семьи!

Глава 4

Первые дни нашей совместной жизни

За две недели до нашей свадьбы кругом царила бешеная суета. Мои подружки невесты пришли помочь написать благодарственные записки за свадебные подарки, конечно же, подписываясь моим именем. Однажды мы с ужасом обнаружили, что Изабелла Селмес писала: «Мы с Франклином так рады вашему подарку» и так далее, а затем подписывалась своим именем вместо моего!

Подружки невесты были одеты в платья из тафты кремового цвета, на головах – перья, а по их спинам струилась тюлевая фата. У Франклина было несколько шаферов, а Лэтроп Браун стал свидетелем. Мое платье сшили из плотного крепкого сатина со сборками фатина на шее и длинными рукавами. Наряд покрывало розовое брюссельское кружево моей бабушки Холл, а вуаль из того же кружева спадала с моей головы поверх длинного шлейфа.

Три перышка на головах подружек невесты напоминали герб Рузвельтов, а Франклин сообразил для своих шаферов булавку с тремя маленькими перьями в бриллиантах. Кроме того, он придумал подарить мне золотые часы с моими инициалами в бриллиантах и булавкой с тремя перьями, на которой можно было