— Так она что? Переехала, что ли? — я делано изумилась.

— А вы что? Совсем ничего не знаете? Какая же вы подруга? — подозрительно спросила женщина.

— Мы давно не переписывались… — я придала своему голосу растерянность. — Я и не знала, что Варя больше здесь не живет… Ой, простите, как к вам обращаться? — запоздало спросила я.

— Я — Анастасия Афанасьевна, — ответила женщина.

— А меня зовут Татьяной, — сказала я.

Я решила назваться своим настоящим именем, ведь вряд ли новым жильцам известны подруги Варвары.

— Постойте-ка, а это не вы ли устраивали здесь нам скандалы? — вдруг спросила женщина.

— Какие скандалы? О чем вы? — недоуменно переспросила я.

— Ну как же, еще и обвиняли нас во всех смертных грехах! — воскликнула Анастасия Афанасьевна. — Ходили все, ходили, угрожали судами. Потом наконец-то отстали. Долго вас не было. Мы с дочерью уже стали забывать эту историю, как кошмарный сон. А вы вот опять заявились!

— Да что вы такое говорите, Анастасия Афанасьевна?! — тоже воскликнула я, но в отличие от женщины — недоуменно. — Я же говорю, что, когда мы собирались на квартире у Вари, она жила здесь вдвоем с братом. Что было в ее жизни потом, я не знаю. Просто не в курсе. Вот сейчас приехала в родной город и решила повидаться с подругой.

Женщина покачала головой:

— Нет больше вашей подруги, умерла она.

— Да вы что?! Как так умерла?! — я натурально изобразила неподдельное изумление.

— Как, как! Как все люди умирают, — ворчливо сказала женщина.

— Да ведь… она же молодая совсем! Как же так… почему же… — я продолжала играть подругу Варвары, пребывающую в совершенном неведении.

— Люди не только от старости умирают, — заметила Анастасия Афанасьевна. — А ваша подруга погибла в автодорожной катастрофе, разбилась на машине. А ее подруга — не вы, другая, я теперь вспомнила, — она пришла вот так же, как и вы. Говорит, что тоже давно они не виделись. Сначала она не поверила, что произошла авария и ее подруги нет в живых. Начала кричать, обвинять нас с дочерью в том, что это мы все подстроили, а потом завладели ее квартирой. Ну надо же такое сочинить?! Как мы могли такое устроить, хоть бы подумала, прежде чем обвинять в таком!

— О господи! — я обхватила себя руками. — Вот ужас-то! Даже и не знаю, кто это мог быть? Может быть, к вам приходила ее школьная подруга?

— Да какая разница, школьная или не школьная?! — раздраженно выкрикнула женщина. — Нервы она нам подергала будь здоров! Мы здесь совершенно ни при чем. Купили мы квартиру по закону, все документы оформили как полагается, нотариально или еще как там, я не знаю. Моя дочь занималась всеми этими делами, я уже ни на что не годная стала. Астма совсем замучила. После всего, что учинила та ее подруга, у меня было сильное обострение. Уж я и не рада была, что мы связались с этой квартирой. Лучше бы другой вариант подыскали бы. Такой, чтобы не было никаких происшествий. И чтобы никто нам не приписывал того, что мы не совершали и даже в мыслях не держали!

Женщина закашлялась.

— Простите, Анастасия Афанасьевна, я совсем не хотела вас… просто я не понимаю: как же так получилось, что Варвара разбилась? — спросила я. — Она ведь, кажется, и за руль-то боялась садиться…

— Ох, не знаю, как все это случилось. Мы же не у вашей подруги покупали квартиру, а у ее мужа. То есть вдовца уже. Он продал ее после смерти жены, вашей подруги то есть.

— Надо же, а я и не знала, что Варя вышла замуж, — растерянно произнесла я.

— Надо сказать, что муж ее какой-то… не знаю даже, как и сказать… — Анастасия Афанасьевна замялась, подбирая слова.

— А что такое? — уцепилась я, желая услышать характеристику Константина Бартелеймонова.

— Время-то после смерти жены прошло совсем ничего, а он выглядел так, как будто ничего и не случилось. Я первый раз видела такое бездушие. И это у молодоженов! Так не бывает, по моему разумению. Конечно, если это любовь. Но у них, судя по поведению этого мужчины, любовью и не пахло. Впрочем, это не мое дело, не наше дело, — поправилась она. — Наше дело — сторона. А что, не так, скажете? Мы всю сделку оформили как полагается, куплю-продажу, я имею в виду. А потом явилась эта ее подруга и такое нам здесь устроила! Вспоминать страшно! Уж мы ей и все документы на квартиру показывали по сто раз, и консультанта наняли, чтобы все ей объяснил, как это называется на юридическом языке, я уже и не знаю. Я тогда долго не могла прийти в себя. Да и дочь моя тоже. Ей же пришлось, кроме всего прочего, и с документами возиться… Ладно, пережили мы и это. И подруга эта в конце концов отстала от нас, когда мы направили ее к мужу Варвары, то есть вдовцу. Наверное, поняла, что мы здесь ни при чем, — в который раз повторила женщина. — Я так думаю, что он объяснил ей все. Хотя… мне он сразу показался каким-то не таким.

— А что именно вас насторожило, Анастасия Афанасьевна? — спросила я.

— Да неприятный тип, в общем. Не так себя ведут после смерти, можно сказать, новобрачной. Он, кстати, сам сказал — никто его за язык не тянул, — что они совсем недавно поженились. Вот, собственно, и все. Теперь вы знаете, что подруги вашей в живых нет, так что…

— Да-да, я все поняла. Извините меня, Анастасия Афанасьевна, пожалуйста, за беспокойство. Я сейчас пойду. Только… скажите, а вы ничего не знаете о брате Варвары? Борис его зовут. Его посадили за драку, но…

— Ой, девушка, как вас там… — женщина замахала руками. — Ничего о нем не знаю, ни о брате, ни о свате. Сказано вам, что мы купили квартиру у мужа вашей подруги, вот у него все и узнавайте!

Женщина тяжело закашлялась.

Я молча покинула ее квартиру. Собственно, Анастасию Афанасьевну можно было понять. Вся эта история с покупкой квартиры, надо полагать, изрядно попортила ей нервы. Ей и ее дочери.

Я решила позвонить в соседнюю квартиру, вдруг там окажутся люди, которые имеют какие-то сведения о жизни Варвары и Бориса.

Я долго звонила в дверной звонок, но все было напрасно. Скорее всего, соседи были или на работе, или вовсе отсутствовали. Однако на лестничной клетке находились четыре квартиры, значит, был шанс, что кто-то да откликнется на мой звонок.

Да, действительно, вскоре из квартиры напротив после продолжительного ожидания вышел, вернее сказать, выполз мужик неопределенного возраста в донельзя замызганной майке и таких же шортах, открывавших тощие волосатые ноги. Одной рукой он цеплялся за дверной проем, чтобы окончательно не сползти на грязный пол своей прихожей, покрытый рваным линолеумом.

— Те чё? — спросил он, распространяя запах перегара, и уставился на меня мутным взглядом.

— Простите, я ошиблась, — сказала я, поняв, что говорить с этим субъектом значит просто терять зря время.

— Ничё не… это… не ошиблась, — мужик помотал головой из стороны в сторону. — Ежели… сбегаешь шустро за… этой… то…