— Вы пока присаживайтесь, — проводившая меня девушка кивнула на диван, — наверное, Олеся Максимовна дает Аделаиде Николаевне поручения. Подождите, она скоро должна освободиться.

С этими словами девушка вышла из приемной. Я осталась одна.

«Значит, Аделаида, о которой говорила Евдокия Петровна, скорее всего, работает секретаршей, — подумала я, — а не хозяйкой бутика».

Сквозь приоткрытую дверь, которая вела, надо полагать, в кабинет руководителя, до меня долетали отдельные фразы: «надо связаться с…», «а почему до сих пор нет сведений о…», «нет, так не годится, обязательно надо…».

Один женский голос, довольно низкий, отличался властными интонациями. Другой — наоборот, слегка заискивающими и предельно почтительными. Потом послышался стук каблучков, дверь, которая вела из кабинета в приемную, широко распахнулась, и на пороге показалась женщина лет тридцати — тридцати трех. Ее каштановые волосы были собраны в тугой узел, заплетенный в косу, и уложены на макушке, серые глаза аккуратно подведены, а губы накрашены коралловой помадой. Одета она была в костюм серебристого цвета, состоящий из короткого пиджачка и узкой юбки-карандаш.

— Да, Адела, — раздался из кабинета все тот же властный голос, и женщина остановилась в дверном проеме.

— Что-то еще, Олеся Максимовна? — спросила Аделаида.

— Вот что, приобретите-ка еще… еще мусорное ведро.

— Мусорное ведро?

— Да, я же ясно сказала, — довольно раздраженно сказала Олеся Максимовна. — И, пожалуйста, берите мусорный контейнер только черного цвета. Не серого, не коричневого, не, боже упаси, красного, а только черного.

— А если черного не будет?

— Господи, ну не будет в одном магазине, пойдите в другой! Неужели не понятно? Вы, Адела, порой ведете себя как маленькая!

— Хорошо, Олеся Максимовна, я все сделаю, — ответила Аделаида и закрыла за собой дверь.

— Вы к Олесе Максимовне? — спросила она меня.

— Нет, к вам.

— Ко мне? — удивленно спросила Аделаида. — А по какому вопросу? Мы разве с вами знакомы?

— Нет, мы с вами не знакомы, — сказала я, — но я выясняю подробности гибели вашей соседки Варвары Веретенниковой. Я частный детектив, Татьяна Иванова, — добавила я.

— Вот оно что! Знаете, я сейчас тороплюсь, давайте выйдем и поговорим по дороге. Если вы не возражаете, — предложила Аделаида.

— Хорошо, можно поговорить и по дороге, — согласилась я, — как вам будет удобно.

Мы вышли на улицу.

— Аделаида Николаевна, — начала я, но та меня остановила:

— Можно просто Аделаида.

— Ладно. Так вот, ваша соседка Евдокия Петровна сказала, что вы дружили с Варварой Веретенниковой.

— Ну, дружили, это не совсем точно. Мы были в хороших соседских отношениях и с Варей, и с ее братом Борисом. Но Вари уже довольно давно нет в живых.

— А Борис? — спросила я.

— О нем я ничего не знаю. Слышала, что ему вынесли обвинительный приговор по причине его участия в драке, результатом которой стала смерть одного из участников этого побоища. И как раз в этом Борис и был виновен. Но всех подробностей я, к сожалению, не знаю. Понимаете, как раз незадолго до всех этих событий я уехала в другой город ухаживать за тяжело больной родственницей. Потом я вынуждена была остаться там еще: необходимо было уладить все формальности с наследством. Ну вот, а когда вернулась сюда, то только тогда и узнала, что Бориса посадили, а Варя вышла замуж, но вскоре погибла в автокатастрофе.

— А вы что-нибудь знаете о муже Варвары? — задала я следующий вопрос.

— Нет, ничего, — Аделаида покачала головой. — Я же говорю, что вернулась, когда ее уже не было в живых, и квартира была продана. Признаться, мне показалось странным такое стечение обстоятельств: и осуждение Бориса, и замужество Вари. А больше всего — ее гибель. Понимаете, ведь Борис очень положительный парень. Не пил, не курил даже, кажется, спортом занимался. Чтобы он да принимал участие в драке? Да еще с применением оружия? С трудом в это верится. Правда, ему приходилось драться. Но только в том случае, если требовалось дать отпор обидчику. Не думаю, что в той драке был такой крайний случай. Подозрительно как-то это все.

— Неужели больше никто не знает о тех событиях? — спросила я.

— Постойте… вот, вспомнила! Варя ведь дружила с одной девочкой. Чуть ли не с детского сада. Ну, это я чересчур хватила, но, во всяком случае, девочка эта, Таисия, Таечка, очень часто приходила к Варе.

— А вы знаете, где она живет? — с надеждой спросила я.

— Случайно знаю, — улыбнулась Аделаида. — Улица Островского, дом девятнадцать дробь двадцать четыре. А квартира… вот номер квартиры не помню, но помню, что первый подъезд и второй этаж.

— Ой, спасибо вам, Аделаида! Все-таки это какая-никакая зацепка.

— Однако… ведь времени-то сколько уже прошло. Но будем надеяться, что кто-нибудь что-нибудь да знает. У этой девочки, Вариной подружки, очень дружная семья: мама с папой, сестра старшая и, кажется, брат еще есть. Не может быть, чтобы никто из них ничего не знал. А вы, если что-нибудь еще потребуется, обращайтесь. Где я живу и работаю, вы знаете, — улыбнулась Аделаида.

— Спасибо вам большое, Аделаида, вы мне помогли, — сказала я на прощание.

— Да не за что. Желаю вам удачи.

Я подъехала к дому номер девятнадцать дробь двадцать четыре по улице Островского.

Припарковаться возле дома было несложно, и я, оставив машину, вошла во двор.

Подойдя к первому подъезду, я хотела спросить номер квартиры Таисии, подруги Варвары Веретенниковой, у старушек, которые сидели на лавочке у подъезда. Но пенсионерки были заняты выяснением вопроса: как быть с сильно возросшей численностью голубей.

— А я вам говорю, Вера Никаноровна, что вы не правы! Вы постоянно их подкармливаете! — взволнованно восклицала худенькая маленькая женщина в синем спортивном костюме.

— Да помилуйте, Ольга Владимировна, в чем же моя неправота? — спросила довольно полная женщина в просторном цветастом платье.

— Да как же вы не понимаете? Голуби загаживают балконы! Ведь вы их сюда приваживаете своим кормлением! От них вообще житья не стало. Не зря же их называют летающими крысами. Вы только посмотрите, сколько их развелось! По улицам уже ходить стало страшно: того и гляди голубь в тебя врежется. Если раньше они боялись людей и сразу улетали, то теперь просто на месте остаются, приходится их обходить.

— Да, Ольга Николаевна, — вступила в дискуссию еще одна женщина, — голуби просто обнаглели. А как они разъелись, величиной с хорошую курицу. А все почему? Потому что мусор вовремя не вывозят, у них корма хоть отбавляй. А вот воробьишек, этих пичуг маленьких, совсем не видно. А еще от голубей запросто можно заразиться, ведь на помойках какой только заразы нет!