– Кто-нибудь может сказать мне, когда это началось?

– Что началось? – спрашивает Джейми, ставя на стол стакан и поворачиваясь к ней.

– Когда мы перестали разговаривать друг с другом? Когда мы начали постоянно ссориться?

– Ты знаешь когда. – Джейми сглатывает и смотрит сначала на Тайлера, а затем на меня.

– Кто-нибудь может произнести это вслух? – в отчаянии спрашивает Элла. – Или мы будем ходить вокруг да около?

– Ты шутишь? – сверкает глазами отец.

– А тебе смешно? – взрывается Элла.

Отец не отвечает. Я ищу взглядом Тайлера, и он мгновенно поднимает голову, словно почувствовал. Он немного приручил свою щетину, однако вид у него хмурый. Мы оба понимаем, что Элла намекает на нас, на прошлое лето, на тот день, когда стала известна правда о наших отношениях. Тогда все и рухнуло.

– Все началось из-за нас с Иден, – медленно произносит Тайлер и переводит взгляд с меня на Эллу.

– Да, – говорит она, – начнем с этого.

Отец судорожно хватает ртом воздух, делает большой глоток пива и отворачивается от всех нас вместе со стулом, явно не желая участвовать в разговоре. Я его прекрасно понимаю, потому что тоже не хочу говорить о своих отношениях с Тайлером, тем более при них.

– Джейми, ты первый, что ты хочешь сказать? – обращается Элла к среднему сыну.

– Что я хочу сказать? – Джейми задумывается, переводя взгляд с меня на Тайлера, как будто старается вспомнить, что он к нам чувствует. – Это отвратительно!

Элла кивает и обращается к младшему сыну:

– А ты что думаешь, Чейз?

– Я вообще не понимаю, что здесь такого?

– Ты в своем уме? – перебивает его Джейми.

Чейз вздрагивает: не иначе, Джейми стукнул его по ноге под столом.

– Не понимаешь? Это все равно что ты целовался бы с Иден. По-твоему, это не стыдно?

Я сжимаю губы.

– Слушай, Джейми, вряд ли нам станет легче, если ты будешь вести себя как последний мудак.

– Иден, – шипит отец и со стуком ставит стакан на стол. – Что ты себе позволяешь?

– Что я себе позволяю? – Меня разбирает горький смех. – А Джейми? А ты?

Отец трясет головой и снова хватается за пиво, уставившись взглядом в стену. Он не отвечает: сознает, что я права, хоть и не хочет признавать.

– Элла права, папа. Давай поговорим, – продолжаю я, замечая краешком глаза, что Тайлер внимательно смотрит на меня. – Объясни наконец, почему ты считаешь меня такой никчемной.

Во взгляде Эллы читаются одновременно и страх, и облегчение.

– Ты хочешь, чтобы я объяснил? – выплевывает слова отец, ударяя кулаком по столу.

Парочка за соседним столиком опасливо поглядывает на нашу компанию.

– Хорошо. С тех пор как ты появилась в Санта-Монике, с тобой были одни проблемы. Лучше бы я тебя не приглашал. Ты шлялась неизвестно где, неизвестно с кем, не приходила вовремя домой, дерзила. А когда я решил, что ты стала хоть чуточку походить на нормального человека, ты вернулась из Нью-Йорка, и я узнал об этой мерзости. Какой я был дурак, что разрешил тебе туда поехать!

Он с отвращением смотрит на Тайлера.

– Не понимаю, что ты в нем нашла? Вы не должны быть вместе, это гадко. Но вы оба только и знаете, что делать гадости.

Я со страшным скрипом отодвигаю стул и вскакиваю на ноги. Элла прячет лицо в ладонях, Джейми поддакивает отцу, Чейз обескураженно моргает, Тайлер уставился на меня, как будто никогда не видел, а отец залпом допивает оставшееся пиво. С меня хватит!

Элла специально затеяла этот разговор в модном ресторане, чтобы никто из нас не съехал с катушек и не устроил сцену, но мне надо отсюда уйти, иначе я выскажу ему все, что думаю. Если я останусь, прикушу язык и заставлю себя молчать, то, скорее всего, разревусь. В последнее время у меня два настроения: жгучая ярость и всепоглощающая печаль. Поэтому я уйду, сохранив чувство собственного достоинства.

Протискиваясь мимо Джейми, я слышу скрип еще одного стула и вижу, оглядываясь через плечо, что Тайлер тоже встает. Я надеюсь, что он побежит за мной и скажет, что мой отец – сволочь и ему жаль, что он уехал на целый год, оставив меня одну. Мне сейчас этого очень не хватает. Лавируя между столиками, возле которых стоят вышколенные официанты, я бегу к выходу. У самой двери останавливаюсь, ожидая, что Тайлер меня догонит, однако он вновь садится за стол. Наверное, его остановили отец или Элла. А может, после нашего вчерашнего разговора он считает, что не стоит за мной бегать.

Уже в холле я вспоминаю, что ключ от номера остался у Эллы. Вот фигня! Сейчас мне хочется забраться в свою огромную постель, утонуть в мягком матрасе и никогда больше не просыпаться. Вместо этого я хожу туда-сюда по вестибюлю, пока не успокаиваюсь, а затем еще добрых полчаса сижу на мягком диване и смотрю на разодетых в пух и прах гостей, которые идут наслаждаться прекрасным вечером. А я сижу тут как дура. К началу девятого мне надоедает разглядывать этих пижонов, и я решаю зайти в бар. За ужином я не дождалась даже салата, и голод дает о себе знать.

Атмосфера в баре невероятно изысканная – стильная мебель, приглушенный свет. На вид мне и семнадцати не дашь, но меня никто не выгоняет. Наверное, потому, что я вошла прямо из отеля и направилась не к стойке, а просто ищу, где можно присесть. И тут я замечаю дверь во внутренний дворик. Солнце уже зашло, и здесь очень уютно. Некоторые столики стоят возле уличных каминов, в которых горит огонь. У одного из каминов я и усаживаюсь на ротанговый диванчик с кучей мягких подушек. Закрываю глаза и чувствую тепло от пламени на лице. В заднем кармане джинсов пищит телефон. Наверное, сообщение от Рейчел… Однако на экране высвечивается имя Тайлера.

«C тобой все в порядке?»

У меня внутри все переворачивается.

Я начинаю писать «да», стираю и пишу «не совсем».

«Ты где?»

Можно соврать и сказать, что я уже в постели, чтобы не доставал, но мне очень одиноко и грустно. Я хочу поговорить с ним.

«Я в баре, в патио, ты можешь прийти?»

«Сейчас буду».

Целую минуту пялюсь на сообщение, потом кладу телефон на стол и устраиваюсь на подушках. Подходит официант, и я заказываю первое, что увидела в меню: жареный картофель с пармезаном. Даже не считаю, сколько там калорий, просто заказываю и жду. От одиночества, ожидания и тепла на меня наваливается усталость, и, когда приносят еду, я уже почти сплю.

– Все гадают, куда ты пропала.

Я застываю с ломтиком картошки во рту. Передо мной стоит Тайлер – на безопасном расстоянии, руки в карманах, половина лица освещена огнем, другая скрывается в тени, и он смотрит на меня нежным, заботливым взглядом.