– У нас бы все равно ничего не получилось, – говорю я, и Тайлер хмурится. – Прошло три года, большую часть этого времени мы провели в разлуке. Разве так должно быть?

– Нет, – говорит он и кладет руку мне на колено. Я его не отталкиваю. – Пожалуйста, поехали со мной в Портленд. Прямо сейчас, ты и я. Забудем обо всех и займемся собой. Мне все равно, что ты скажешь: я хочу все исправить.

Он встает и вытаскивает из кармана ключи от машины. На его лице написано отчаяние.

– Пожалуйста, Иден!

Тайлер полон решимости, а я, если честно, даже не знаю, могу ли вернуться в Портленд. С тех пор как мы с мамой переехали в Санта-Монику, я ездила туда дважды: один раз – забрать вещи, второй – в гости к маминым родственникам. Оба раза меня одолевали не самые приятные воспоминания. Я ненавидела свою жизнь в Портленде. Правда, в Санта-Монике оказалось ничуть не лучше.

Но зачем мне ехать в Портленд с Тайлером? Зачем связываться с ним снова? Зачем возвращаться к нему, ведь столько времени ушло, чтобы забыть? Может, я не хочу начинать сначала или исправлять то, что произошло. Наверное, я смирилась с фактом, что нужно сдаться.

– Нельзя так просто уехать, Тайлер, – опустив голову, бормочу я.

У него за спиной горит огонь, на лицо падает тень. В голове у меня полный разброд.

– Ты ведь знаешь: если мы уедем, ничего не решится. Побудь здесь. А потом, может быть, я подумаю.

Я протягиваю руку, предлагая компромисс. Он несколько секунд медлит – и пожимает ее.

– Пора возвращаться, – говорит Тайлер, обведя взглядом патио, и засовывает ключи в карман.

Пока мы разговаривали, народу прибавилось, стало более шумно. Я встаю.

– Они знают, что ты пошел меня искать?

– Полагаешь, твой отец позволил бы? Только Чейз знает. Все разошлись по своим комнатам, чтобы пораньше улечься и отдохнуть. Правда, мама сказала, что не будет спать, пока ты не вернешься.

– А мой отец что-нибудь говорил, когда я ушла?

Тайлер теребит волосы и не отвечает, и я понимаю, что ему не хочется это повторять.

– Пойдем. – Он пропускает меня вперед.

Мы проходим через бар и попадаем в вестибюль. Всего начало десятого, однако я чувствую себя как выжатый лимон – шестичасовая поездка высосала из меня все соки. По дороге к лифту я зеваю. Мы молчим, но это приятное молчание, совсем не такое, как раньше. Лифт останавливается на седьмом этаже. Я медленно иду к своему номеру, ведя рукой по стене, Тайлер тоже не торопится. Как мы ни затягиваем прощание, скоро оказываемся перед своими комнатами. Номер отца и Джейми посередине, наш с Эллой – слева, а Тайлера с Чейзом – справа. Когда мы останавливаемся каждый перед своей дверью, нас разделяет несколько метров.

– Ну что… – тихо говорит Тайлер, как будто нас могут услышать.

Я так тебя любила, – крутится у меня в голове.

– Ну, что… – эхом повторяю я и протягиваю руку к двери, чтобы постучать. Мне почему-то хочется, чтобы Элла меня не впустила. Я хочу остаться здесь. Я хочу тебя любить.

– Ну что, спокойной ночи, – говорит он и улыбается так широко, что в уголках глаз появляются морщинки. – Buenas noches.

Я улыбаюсь в ответ:

– Bonne nuit.

– Я думал, надо говорить bonsoir. – Тайлер поднимает бровь, и я удивляюсь, как он запомнил, ведь прошло столько лет. Мой французский всегда был далек от совершенства, и мне стыдно, потому что он говорит на испанском, как на родном.

– Нет, правильно – bonne nuit, – смущенно бормочу я.

Тайлер вставляет карточку в отверстие.

– Тогда bonne nuit.

– Buenas noches, – отвечаю я.

Щелкает замок. Тайлер медленно отворачивается от меня, толкает дверь и заходит в номер. Дверь закрывается, он уходит, и я остаюсь одна.

Я так люблю тебя.

Впервые за долгое время мне легко и приятно вставать с постели. Соседка по комнате не кричит, что я проспала первую пару, мама не требует, чтобы я вставала и что-нибудь делала, и никакие укоры совести не заставляют меня вскакивать и отправляться на пробежку. Впервые за долгое время я не боюсь предстоящего дня, а радуюсь ему. Несмотря на то что перед зеркалом сидит моя мачеха и наносит на лицо увлажняющий крем, озабоченно поглядывая на меня. Мое прекрасное настроение не в силах испортить даже мысль об отце, который проснулся в соседнем номере и понял, что ему предстоит провести еще один долгий день со своей семьей.

– Я начинаю думать, что ты права, – говорит Элла.

Некоторое время мы молчим, продолжая приводить себя в порядок.

– Наверное, из-за этой поездки стало только хуже.

Я смотрю на нее осуждающим взглядом, как всегда, когда она начинает уговаривать меня больше общаться с отцом или упоминает Тайлера.

– Хватит уже извиняться за вчерашнее.

Элла тяжело вздыхает и разворачивается ко мне:

– Мне правда очень жаль. Глупая была затея. Твой отец совсем с цепи сорвался, и можешь не сомневаться, я ему так и сказала.

– Полагаю, ему все равно, – равнодушно говорю я, потому что мне тоже безразлично, что думает отец. Мне совершенно по барабану, что он не выносит нас с мамой, что мы выводим его из себя, что, по его мнению, мама была плохой женой, а я – плохая дочь. Меня это совершенно не трогает. Его ненависть к нам просто смешна. Я беру с туалетного столика свой телефон, ключ от номера и бесплатную карту Сакраменто и меняю тему: – Куда мы идем?

– Не знаю, что-нибудь придумаем. – Элла брызгает на запястья «Chanel» и ставит флакон на место. – Надеюсь, твой отец уже встал.

Конечно, встал. Элла постучала им в стену, как только проснулась. Уже начало десятого, и мужчины наверняка умирают от голода. Мы выходим из номера в коридор, чтобы попробовать еще раз собрать нашу несчастную семью. Элла стучит отцу и Джейми, а я – Тайлеру с Чейзом. Дверь моментально распахивается. Чейз придерживает ее ногой, засунув руки в передний карман худи, и многозначительно изрекает:

– Кое-кто проспал.

Я заглядываю в комнату. Тайлер мечется по номеру, одновременно натягивая футболку и обувая второй кроссовок, и бросает на меня только беглый взгляд. С его волос капает вода. Он хватает с пола полотенце и пытается вытереть волосы. Я не отдаю себе отчета, что не отрываю от него глаз.

– Уже иду, я проснулся десять минут назад. – Тайлер начинает рыться в карманах второй пары джинсов, доставая оттуда телефон, бумажник и ключи.

Я перевожу взгляд на Чейза:

– Почему ты его не разбудил?

– Я смотрел телевизор, – отвечает он из-под капюшона.

Не достучавшись до отца, Элла подходит к нам и просовывает голову в дверь.