– Нет. Тебе не обязательно…

– Я подожду.

Закрыв дверь и защелкнув замок, Дженни наконец смогла внимательно рассмотреть себя в зеркале. Выглядела она ужасно.

Дженни умылась. Почистила зубы. Приняла таблетку от головной боли – на всякий случай.

Глубоко вдохнув и медленно, плавно выдохнув, Дженни открыла дверь и вернулась к Трэвису.

Он стоял перед окном.

– Прекрасный вид на парковку, а? – попыталась небрежно сострить Дженни.

Он повернулся к ней и улыбнулся:

– Именно. Ладно. Ты в порядке?

– Да, в порядке.

– Если тебя все еще тошнит…

– Трэвис, я же говорила, это не от текилы. Я… Я совсем не была пьяна.

Она торопилась высказаться, даже понимая: позже будет ругать себя за откровенность.

– Слушай… Я не должен был осуждать тебя. Ты выпила слишком много. И что? Поверь, я тоже напивался…

– Это все из-за лечения! – выпалила Дженни.

– Из-за лечения?.. – Теперь он выглядел встревоженным.

Сердце Дженни застучало сильнее.

– Аллергия?

– Не совсем. У меня… У меня головные боли.

И это было правдой.

– Я принимаю кое-что от них, и… И доктор сказал: я не должна употреблять алкоголь, но… но…

– Но ты забыла.

Она не забыла. Просто подумала: какая разница? Жизнь и так угасает слишком быстро. Но об этом Дженни рассказать не могла.

– Да, примерно так, – произнесла она, пытаясь изобразить беспечную улыбку.

Он тоже улыбнулся. И ее пульс участился. Дженни почти забыла силу его улыбки. Этот мужчина был очарователен, игрив, сексуален… И все это Трэвис Уайлд…

– Ну что же, в следующий раз ты не забудешь.

Они оба сдержанно рассмеялись. А затем Дженни развернулась и пошла к двери.

Трэвис следовал за ней.

Она приоткрыла дверь, взглянула на него, протянула ему руку на прощание. Он взял ее ладонь, и волна тепла прошла по ее телу.

– В любом случае… В любом случае спасибо за помощь.

– Нет, тебе спасибо.

– За что?

– Ты терпишь мое мерзкое поведение.

– Ты не был мерзким. Я и правда выглядела пьяной.

– Даже если так. У меня не было никакого права осуждать тебя. – Он сжал ее руку сильнее и подвинулся ближе. – И насчет прошлой недели…

– Не нужно… – быстро сказала она.

– Нет, нужно! Той ночью ты вручила мне бесценный подарок.

Она ощутила, как краска разлилась по ее лицу.

– Нет, я обременила тебя…

– Ты удостоила меня. – Он произнес это обычным, немного хрипловатым голосом, таким сексуальным… – Никто до тебя не вручал мне подобных подарков.

– Трэвис, – мягко произнесла Дженни. – Я знаю, это прозвучит, будто… будто я… будто мы… будто то, чем мы занялись, могло случиться с любым мною встреченным. Но… но…

– Но что?..

Тяжело было закончить. Признать.

Она глубоко вздохнула:

– Но стоило мне зайти в бар, и я поняла: мне нужно оттуда бежать. Но потом… Но потом…

Его глаза потемнели.

– Но потом?

– Потом я увидела тебя.

– Ты была чудом! Когда ты вошла, я сразу понял: вот и чудо, которое спасет мою жалкую шкуру, – мягко сказал Трэвис и обхватил ее лицо ладонями. – Но чудом была твоя красота. Я понял, как ты нужна мне, едва увидел тебя.

Ее улыбка, дыхание в мгновение сказали ему все, о чем он гадал всю прошедшую неделю.

– Правда? – спросила Дженни, вобрав всю невинность этого мира в одно слово.

– Правда. Я никогда не хотел девушку так, как хочу тебя.

– То, что мы сделали, – шептала она, – было… было…

– Бесподобно, – прошептал он в ответ, обнимая ее. – Я думал о тебе каждую минуту этой недели…

– Правда? – Ее голос дрожал.

– Каждое утро, – с улыбкой ответил Трэвис. – И каждую ночь. – Улыбка сошла с его лица. – Я мечтал о тебе, Дженни.

Говорил ли он это для того, чтобы успокоить ее? Или был серьезен?

«Хватит думать!» – заявил ее внутренний голос – перед тем как она забылась и нырнула в объятия Трэвиса.

– И я мечтала о тебе…

– Я не хочу уходить.

– Не уходи, – прошептала она.

Трэвис поцеловал ее. И Дженни поцеловала его.

А потом он протянул руку за ее спину и закрыл дверь.

Трэвис не собирался заниматься с ней любовью. Какой мужчина позволит себе воспользоваться слабостью девушки?

Он просто… Он просто хотел обнять ее. Быть с ней. Целовать ее. Совсем чуть-чуть. Вот так. Боже, да, именно так!

Но ее губы коснулись его, тело прижалось к нему, и Трэвис готов был сдаться под напором желания.

В первый раз в жизни он понял, что желать человека можно настолько сильно.

Он гордился своим умением контролировать себя даже в сексе. Особенно в сексе. Только дурак мог позволить эмоциям взять верх над собой рядом с женщиной.

Но с Дженни все было иначе.

Он не мог собраться с мыслями. Не мог сосредоточиться ни на чем другом, кроме ее вкуса, ее тепла, ее нежных стонов.

Он пытался.

Он взял ее за плечи, немного отпрянул назад, чтобы заглянуть в ее милое, невинное личико.

– Солнышко, – его голос охрип. – Дженни. Мы не обязаны заниматься чем-то…

Она приподнялась, запустила руки в его волосы и заставила замолчать, поцеловав.

– Ты пытаешься сказать, будто не хочешь меня? – прошептала она.

Трэвис взял ее ладонь, прижал к своему бешено стучащему сердцу, а затем опустил ее ниже, ниже, ниже…

– Как ты думаешь? – прошептал он.

Она нежно и невероятно сексуально рассмеялась:

– Я думаю, тебе нужно отнести меня в спальню. За тобой, вон та дверь.

Он поднял ее на руки и отнес в тесную комнатку, пространства которой едва хватало для комода с бельем. Это не спальня, это койко-место.

И две крохотные гостиничные кроватки.

Он почти рассмеялся. Трэвис уж точно этого не ожидал.

– Могло быть и хуже, – сказала Дженни, будто бы зная, о чем он думает. – На прошлой квартире кровать вообще была двухэтажной.

Они вместе рассмеялись. Но когда он почувствовал, как она прижалась к нему грудью и животом, когда он аккуратно поставил ее на ноги, их смех прервался.