Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она не могла описать этого словами.
С чего все началось? Дженни искала всего лишь секс. Ради опыта, потому что время уходило, а она не могла позволить себе умереть не узнав, что скрывает за собой этот загадочный, мощный, вездесущий секс…
Но этого она не ожидала.
Страсть? Возбуждение? Невероятное ощущение?
Да, да и да!
Но было и еще кое-что.
Мурашки от голоса возлюбленного. Его сила. Его нежность. Ощущение, когда обнимаешь, когда целуешь.
И это не все. Далеко не все. И многое вообще не имеет никакого отношения к сексу. Например, улыбка Трэвиса. Или его смех. Даже то, как брал надо всем контроль.
Над ней, например.
Всю жизнь Дженни считала: такое поведение неприемлемо и является следствием мужской самоуверенности. По правде говоря, Трэвис действительно был очень самоуверен, но причиной тому были не гордыня или злость, а врожденное ощущение лидерства.
Дженни снова взглянула на него. Ей нравилось смотреть на него.
Трэвис все делал уверенно. В том, как он вел машину, как держал руки на руле и переключателе скоростей, как смотрел на дорогу, чувствовалась сила.
А если бы она не остановилась у этого жуткого бара неделю назад? А если бы Трэвиса там не оказалось? А если бы она решила ему не помогать?..
Если бы бесстрашная Женевьева превратилась опять в осторожную Дженни, не верящую, что жизнь может так измениться в одночасье?
Если бы только годы ее жизни тянулись вперед, такие яркие и теплые, как сегодняшний день… Если бы только она была такой, как все, если бы только она могла получить то, чего так желала, не мучаясь угрызениями совести…
– Эй!
Они остановились перед рестораном. Трэвис смотрел на нее, нахмурившись.
– Да-да? – откликнулась Дженни.
– Ты в порядке?
– В полном! – радостно ответила она. Слишком радостно, судя по его взгляду.
– Ответь честно, милая. Мигрень вернулась?
– Нет. Я в порядке. Правда.
Он долго разглядывал ее. А затем на его лице появилась та сексуальная ухмылка, сводящая Дженни с ума.
– Ты не просто «в порядке». Ты идеальна, счастье мое!
Она покраснела.
– Я обожаю, когда ты так делаешь, – признался он.
– О чем ты?
– Когда ты краснеешь.
Он расстегнул ремень безопасности, наклонился, расстегнул ремень Дженни и одарил ее сладким, мягким поцелуем.
– Как же это заводит! – прошептал он ей на ушко. – Имей это в виду, а то мы даже до ресторана не дойдем.
Он был прав. Они не дойдут. Если он улыбнется еще раз, поцелует ее еще раз…
– Дженни, – тихо произнес он, потому что все, о чем она думала, было написано в ее глазах.
– Ты кормить меня собираешься, Уайлд? – спросила она, протянув руку к дверной ручке и рассмеявшись. – Или предлагаешь мне упасть в голодный обморок прямо здесь, в машине, посреди Далласа?
– Солнышко, отныне падать ты будешь лишь в мои объятия.
Дженни заказала йогурт и свежие фрукты.
Трэвис же попросил блинчики и яичницу с беконом.
– В меню написано: куриц, снесших поступившие им для готовки яйца, гарантированно выгуливали минимум два раза в день, – сказала Дженни, когда официантка принесла им апельсиновый сок.
Трэвис, видимо, растерялся:
– Это… Это хорошо?
Она закивала:
– Разумеется! Ты ни разу не видел документальных фильмов о том, как содержат цыплят на фабриках?
– Нет, – быстро ответил Трэвис.
По выражению ее лица он понял – ему повезло их не видеть.
– Дома…
– Это где?
– Нью-Гэмпшир.
– Вот как! Я уже сам почти догадался по этому легкому-легкому акценту.
Она наморщила нос:
– Это у тебя акцент, ковбой, а не у меня!
Он ухмыльнулся:
– Итак, дома ты…
– Я как-то работала летом на птицефабрике. – Ее улыбка исчезла. Она даже слегка поежилась, как от сквозняка. – Это была совсем не «фабрика». Это был фильм ужасов.
Он никогда не задумывался об этом раньше.
– Да уж…
Принесли их завтрак. Ее тарелка с йогуртом была украшена большой блестящей клубникой. Он наблюдал, как она взяла одну ягодку, поднесла к губам и откусила кусочек.
Алый сок заструился по ее подбородку. Дженни быстро вытерла его салфеткой.
Он мечтал о том, как убирает капельки сока с ее подбородка языком…
Не самые лучшие мысли посреди ресторана.
– Так что, – начал он, поерзав на кожаном диванчике, – поэтому ты так рано встала?
Она озадаченно на него взглянула. У него такие логические выводы? Хотя, конечно, в данный момент ничего более глубокого он предположить не мог. Он ведь ничего не знал.
– Сегодня утром ты проснулась очень рано, – добавил Трэвис.
Дженни с облегчением улыбнулась:
– Нет, это не из-за цыплят. Это из-за академии. – Улыбка переросла в смех, когда она увидела выражение его лица. – У меня рано утром три пары. Я ассистент преподавателя. Работаю над дипломом. Психология в межполовых отношениях.
Трэвис кивнул. Межполовые отношения. Он чувствовал, как у него пропадает аппетит.
– Должно быть…
– Жутко скучно! – Он вскинул брови, а Дженни рассмеялась:
– Знаю, не должна этого говорить, но так и есть. – Она отправила ложечку в рот. – А что ты… – И вдруг Дженни покраснела.
– Что? – спросил он, глядя на ложечку и представляя, какой холодной она была по сравнению с ее горячим ртом.
– Я только сейчас поняла, Трэвис. Я же ничего о тебе не знаю.
– Ты все обо мне знаешь, – тихо ответил он. – Все, что имеет значение.
– Нет. Серьезно. Если мы с тобой…
– Милая… – Он оторвал взгляд от ложечки и разглядывал ее губы. – Помоги мне, пожалуйста. Отправь наконец йогурт в свой ротик, чтобы я уже мог перестать фантазировать об этом.
– Фантазировать?..
Ух, каким же глупым надо быть, чтобы ляпнуть такое! Дженни снова покраснела. Он уже провел с ней достаточно бессонных минут, чтобы знать, как вместе с личиком у нее краснеет и грудь…
– Да скорее уже! – почти в отчаянии прошептал он. Она отложила ложку:
– Трэвис, не смотри на меня так.
– Как?
– Как на… Как… – Она закусила нижнюю губу. – Просто расскажи мне о себе.