Я одел халат и вышел из кабинки. Вознесенский тоже в халате уже ждал меня.

– Пойдемте завтракать, – пригласил он.

В небольшой комнате нас уже ждал сервированный стол. Мы уселись в кресла.

– Угощайтесь, чем Бог послал, – предложил Вознесенский.

Бог в этот день был щедрым, от разнообразия закусок рябило в глазах. После купания я почувствовал зверский голод и, забыв про все, словно медведь после зимней спячки, стал его жадно утолять. Внезапно я остановился, так как поймал на себе внимательный взгляд Вознесенского.

– Ешьте, ешьте, – как-то одобрительно сказал он. – Мне нравится за вами наблюдать, вы очень энергично и аппетитно едите. Вот я уже так не могу.

– Я давно не испытывал такой голод, – признался я.

– Мне кажется, вы начинаете выздоравливать после всех этих грустных событий, – заметил он. – Вам надо чаще купаться в бассейне. Это вернет вашу былую форму.

– Она вам нужна?

– Нужна, – не стал отпираться он.

– Вы хотите нанять меня, чтобы кого-то ликвидировать?

– В принципе для того, чтобы кого-то ликвидировать, у меня есть другие люди. Но я не занимаюсь такими делами, даже если речь идет о самых злейших моих врагах. Я веду честный и законопослушный бизнес, хотя прекрасно понимаю, что такие заявления в нашем городе вызывает недоверие.

– Так и есть.

– Я не сомневаюсь, но у меня к вам совсем другое предложение.

– Какое?

– Наберитесь немного терпения, я вам обязательно скажу.

– Когда?

– Сегодня. Все гораздо серьезней, чем вы думаете. Прежде чем вы примете решение, я хочу, Владислав Сергеевич, чтобы вы поняли, что вас ждет. У нас с вами есть одна общая строка в наших биографиях – мы оба родились в этом городе. Но есть и одно отличие: вы давно тут не живите, а я надолго никогда его не покидал. Теперь вы вернулись. А вот представляете ли вы куда вернулись?

– В мой родной город.

– Не совсем так. Дело в том, что ваш родной город уже не тот город, из которого вы уехали более пятнадцати лет назад. Сейчас это во многом другой город и дела в нем вершат другие люди.

– Это я заметил.

Вознесенский посмотрел на меня и дотронулся до моей руки.

– Если вы закончили есть, то пойдемте со мной.

Мы поднялись на второй этаж, затем вышли на крышу. Так как дом был расположен на холме, весь город был виден как на ладони. Невольно я остановил свой взгляд на монастыре, которым управлял Анатолий.

– Не правда ли красивое зрелище, – заметил Вознесенский, дав мне полюбоваться открывающимся видом. – Когда-то слава об этих местах гремела по всей России. Они славились своим благочестием. По числу церквей на тысячу жителей город был один из первых в стране. Даже с Москвой мог поспорить. А Рождественский монастырь, где должность настоятеля сейчас исполняет ваш друг, был почти так же знаменит, как Оптима пустынь. Сюда кто за утешением, кто за мудрым словом, кто с раскаянием за совершенные грехи приезжали тысячи людей и нередко издалека.

– Я немного знаю историю, – сказал я.

– Я напоминаю вам эти факты вовсе не потому, что думаю, что вы забыли историю, я хочу, чтобы вы лучше уяснили, что случилось с городом в настоящем. Известно ли вам, что он целиком находится во власти мафии, преступных группировок, что они контролируют здесь почти все.

Знаете ли вы, что городские власти полностью находятся на содержание криминальных элементов, получают из их рук вторую зарплату. Само собой разумеется, несравненно большую, чем им платит государство. Известно ли вам, что вся милиция либо куплена либо запугана, что жители давно уже не обращаются за помощью к ней, так как она всегда принимает сторону преступников. Вот посмотрите сюда, – показал Вознесенский, – на стоящий неподалеку трехэтажный особняк. Как вы полагаете, кому он принадлежит?

– Ясно одно, что очень богатому человеку.

– И вы не ошиблись, он принадлежит, в самом деле, одному из самых богатых людей в городе, а то и в области – начальнику управления внутренних дел Клочкову. Конечно, официально дом записан на родственника его жены, который живет где-то на Дальнем Востоке. По выходным дням я иногда через бинокль наблюдаю за тем, что происходит за этим высоким забором. И не раз я видел там людей, имеющих весьма определенную репутацию. Как человек, который активно занимается операциями с недвижимостью, могу засвидетельствовать: чтобы купить этот дом на зарплату руководителя городского управления внутренних дел понадобиться работать в этой должности лет 40. В прошлом году в городе было убито десять предпринимателей, которые, как и вы, отказывались платить дань местным авторитетам. Ни одно преступление не было раскрыто. Хотя больших сложностей найти убийц не было; нити, которые вели к ним, разматывались достаточно просто. Но никто не захотел это сделать. Наш город превратился в вотчину криминального мира.

– Ну а вы, почему не противодействуете всему этому?

– Посудите сами, что я могу, Владислав Сергеевич. Кто я? Я всего лишь обычный бизнесмен. У меня нет никакой власти, а раз нет власти, то нет и настоящей силы. Свои владения я насколько мог, защитил от проникновения мафии. Но это все, что в моих возможностях. Не побоюсь показаться вам сентиментальным, но я люблю этот город, я люблю эту страну, несмотря на то, что мой прадед был поляком и боролся против России за независимость своей Родины. Поэтому и очутился тут в ссылке вдали от своей любимой Варшавы. И я хочу, чтобы тут правил не «авторитет», а закон. Я хочу, чтобы тут можно было делать нормальный бизнес, а жители по вечерам, как и в старину, не боялись выходить на улицу. Я ненавижу этих людей, которые установили здесь свой полный контроль. Поверьте, они мне не опасны, у меня хватит сил их нейтрализовать. Но на каком-то этапе своей деятельности я понял: если я не помогу навести тут порядок, все, чего я достиг, не имеет цены. И я хочу это сделать.

– Но что вы хотите от меня?

– Я хочу, чтобы вы стали властью в этом городе.

От неожиданности я едва не поперхнулся. Вознесенский посмотрел на меня и улыбнулся.

– Какой властью, каким образом, не понимаю?

– Вы читали в газете, что в городе объявлены выборы мэра. Срок правления прежнего мэра истекает. Следующим мэром должны стать вы.

Я стоял на крыше и молчал. Когда я ехал к Вознесенскому, то перебирал самые разные предложения, с которыми он мог бы обратиться ко мне, но ничего похожего на то, что я услышал, мне даже не приходило в голову. Я был настолько ошеломлен, что не находил ни одного подходящего слова. Может быть, впервые в жизни я не знал, что сказать, что ответить.

Вознесенский, видя мое состояние, дотронулся до моего плеча.

– Пойдемте в дом, там все обсудим.