– Александр.

– Александр, извините нашу службу безопасности за тот случай, – снова заговорил Селиверстов, ловко поворачиваясь в мою сторону. – Мы все на нервах. Этот Жильцов с его людьми – пронырливые, как гадюки, уже и не знаешь, с какой стороны будут жалить.

– Да, конечно, бывает.

– Но вы крепкий парень. Рад, что не пострадали.

– Спасибо.

Я махнул рукой, мол, ладно, проехали, хотя, конечно, извинение было, скажем прямо, чисто формальным. Главный юрист «Русского минерала» не испытывал угрызений совести ни по поводу меня, ни по поводу своих методов.

Программа еще не началась, в зале было достаточно светло, и я имел возможность рассмотреть Селиверстова получше. Для вечеринки юрист выбрал неформальный коричневый вельветовый костюм и рубашку сливочного цвета, с которой идеально сочетались кофейного цвета галстук и туфли. Даже его глаза имели приторный оттенок подслащенного кофе. Просто мистер Вилли Вонка на своей шоколадной фабрике. Цилиндра только не хватало. По всем признакам передо мною предстало чудо под названием «современный успешный человек». В меру позитивный, в меру вежливый, готовый не задумываясь перекусить вам глотку, стоит только задеть его интересы. Ничего личного, просто бизнес. В разговоре Селиверстов был актерски корректен и при этом предельно настойчив. Я поймал себя на мысли, что соглашаюсь поневоле с заранее заданным сценарием: извиняются, надо принять извинение, говорят комплимент – поблагодарить. Юрист явно слышал о технологиях нейролингвистического программирования, но пользовался ими как-то слишком прямолинейно, без красоты, которая присуща настоящим интеллигентам и старым одесситам.

Селиверстов показал мне на стул рядом с Юлей. Садясь рядом с ней, я заметил, что «пупс» уже тоже прилично порозовел. Пахло от «пупса» по-взрослому: сладкими духами, алкоголем и разогретым женским телом.

– Привет! – Юля улыбнулась радостно, как старому другу.

– Привет! – улыбнулся я ей в ответ, подумав, что впервые вижу хорошую девочку Юлю Волобуеву под мухой.

Прямо перед нами обнаружилась корзина с фруктами, настолько декоративная, что никто не решался нарушить ее красоту. Тарелок с холодными закусками я насчитал как минимум десять видов. Стояли рулетики с сырами, названий которых я не знал, но смутно догадался по благородным мраморным разводам, что все это чистая санкционка. Дальше была красная рыба нескольких сортов, мясо и бастурма, кусочки вяленого гуся с соусом бешамель, мидии, вываренные с лемонграссом, вяленые томаты по-французски с соусом песто, тарталетки с салатом из морепродуктов… Все эти затейливые слова мурлыкал наш медово-эльфийский официант и, судя по выражению его физиономии, названия доставляли ему удовольствие одним своим звучанием. Юля закусывала белое вино тарталеткой с икрой.

Я подумал о том, что мне надо пересесть поближе к Виктории. Моя тетка обладает довольно странным свойством организма. Вика не чувствует вкуса некоторых продуктов, имея на них при этом ужасную аллергию. Например, рыба. Рыба в любом виде – ее враг номер один. То же с некоторыми молочными продуктами, особенно с творогом. От баклажанов и ракообразных ее горло раздувает, как у больных свинкой. В общем, мудрая природа сделала так, что убить Викторию проще простого. Достаточно подсунуть ей в пельмени немного скумбрии и спрятать все антигистаминные препараты. Может быть, не зря некоторые ученые считают, что интеллект – это опасная девиация, от которой природа старается избавляться. Поскольку Вика мне родственник и друг, на меня возложена почетная миссия следить за ее питанием: на мероприятиях вроде этого я выступаю дегустатором.

Однако пересесть, не привлекая внимания, не было никакой возможности: Селиверстов окружил Вику со всех сторон. Слева сел сам, справа оказалась главный бухгалтер, которую тоже не подвинешь просто так. Оставалось лишь надеяться, что Вика не напорется, как извозчик, и не начнет хватать со стола все без разбору.

– Почему тут сегодня космическая тематика? – спросил я Юлю, устраиваясь на своем месте и обводя глазами зал, украшенный блестящими кометами, планетами-экранами и звездами, заменявшими дискотечные шары. Космические объекты парили под стеклянным потолком. На месте бара с напитками уселся инопланетный космический корабль, в раскрытой кабине которого торчал бармен, раздававший гостям цветные многослойные коктейли.

– Это просто космический зал, – ответила Юля. – Ну мы же вроде как химики. Технари. И Игорь Курчатов опять же. Он с космосом лучше сочетается, чем с морским залом, с пиратами или временами года. А других тут нет.

– Понятно, – сказал я и налил себе немного воды.

– Красное? Белое? Коньяк? Водка? Виски? Бренди? Гавайский ром? – тут же подоспел официант.

Я заметил, что, несмотря на то, что программа еще не началась, официанты уже вовсю сновали между столами, подливая гостям выпивку и меняя закуски. Выбор спиртного поразил мое неизбалованное воображение. Я бросил взгляд на передвижной столик с двумя полками, полностью заполненными элитным алкоголем, и выбрал текилу.

– Лимон, соль. Хотя скажу вам по секрету, сами мексиканцы никогда не заедают текилу лимоном. Кажется, что эту традицию придумали русские, – пропел мне в ухо официант.

Я хотел было поинтересоваться, в чем же здесь секрет, но парень посмотрел на меня как-то подозрительно нежно, и я отказался от мысли вступать с ним в переговоры. Я уже собрался скромно затаиться на этом празднике жизни, однако Селиверстов вдруг обошел стол, подошел ко мне и протянул какую-то коробку.

– Надеюсь, это немного возместит моральный ущерб и поможет загладить вчерашний инцидент, – сказал он, широко, торжественно улыбнувшись.

Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать коробку от нового планшета фирмы Apple.

– Думаю, в работе эта вещь, безусловно, пригодится, поэтому будем считать, что это часть оборудования для вашего рабочего места, – продолжал Селиверстов, протягивая коробку уверенным жестом, а если выражаться точнее, то просто-напросто подсовывая ее мне под нос. Оставалось только поднять руку и забрать – стратегически рассчитанный жест человека, привыкшего властвовать.

Посмотрев на Вику, я увидел, что она болтает с культурным обозревателем, ее давним знакомым, помощи ждать неоткуда. Поэтому, тщательно подбирая и разделяя слова, я проговорил:

– Спасибо, Владислав Юрьевич, но это напрасные затраты.

– Вот как? – Глаза Селиверстова забегали. Все еще держа планшет, он продолжил: – Поймите правильно, я бы хотел загладить инцидент мирным путем. И это было бы выгоднее для всех сторон.

Я посмотрел ему в лицо с намеренно нескрываемой досадой и проговорил так же членораздельно:

– Я не собираюсь с вами судиться.

«И работать с вами тоже не собираюсь», – добавил я про себя, но вслух не сказал, боясь навредить таким ответом планам Виктории. В конце концов, эксперт тут она, а не я.

Владислав Юрьевич покачал головой. Лицо его выразило озабоченность: матрица сломалась. Однако растерянность длилась недолго. Поколебавшись секунды три-четыре, Селиверстов развернул свой наработанный перед зеркалом актерский арсенал на новую задачу. Теперь юрист напялил на физиономию позитивную выбеленную улыбку, затолкал на ходу планшет куда-то под стол и защебетал с самым радостным видом: