Длинными пальцами он медленно провел полосу от моей шеи до живота, мягко намекая, что одежда на мне лишена смысла. Длинное, практически прозрачное платье сняли одним движением и заботливо повесили на сухие ветки так, чтобы оно не намокло.

«Правда нравится?» — раздался голос в голове. Бархатный, но ощутимо тяжелый. Обладателя такого голоса хотелось слушаться беспрекословно, ведь мощь, вложенная в интонацию, выдавала в нем сущность непререкаемую.

— Правда. Очень красиво, — призналась я, не смея обнять себя руками, хотя по коже уже поползли мурашки, и я поняла, что прохлада, исходившая от его тела, на удивление грела. А сейчас, стоя лишь рядом, я ощутила весь холод ночного болота.

«Хочешь посмотреть еще?»

— Что «еще»?

«Еще мое болото».

— А покажите?

Глаза чуть сощурились, будто бы от улыбки, и меня вновь подхватили на руки, утаскивая куда-то вглубь — туда, где сухих ветвей, торчавших из воды было в разы больше.

«Я покажу тебе гнездо».

— Гнездо? — Мне вновь пришлось обхватить мужчину за шею, чтобы не свалиться, хотя кто бы мне дал. Впрочем, с ним было куда теплее, и я чуть плотнее прижалась к мужскому телу, пытаясь быть незаметной, но судя по тому, что меня сжали сильнее, попытка провалилась.

Несли меня не долго, и уже через четверть часа поставили на ноги, позволяя ощутить подошвой ступней какие-то ветки. Светлячков здесь уже не было, и я трусливо протянула руки, совершенно растерявшись в темноте. Беспомощно топтаться мне не дали, и тяжелые ладони, опустившиеся на плечи, подтолкнули, указывая верное направление.

шла на доверие. В глухой темноте не видела даже собственных ног, не то чтобы рассмотреть, что вокруг. Пол под ногами был словно из кучи плотных лиан, крепко стянутых вместе, и не смотря на природное происхождение, не царапавших ступни.

«Стой. Закрой глаза».

Я хмыкнула. Будто это что-то бы изменило. Темнота, хоть выколи тот глаз, не то что закрой. Но послушно опустив веки, замерла, прекратив ощущать направляющие руки.

«Открывай».

Сперва мне показалось, что я во сне. Потом, что сошла с ума, а затем начала убеждать себя, что мне только чудится, но «гнездо», если я правильно поняла, было просто сказочным.

Кокон из лиан с ярко зеленой листвой смыкался над головой в вытягивающейся вверх спирали, превращаясь в купол со свисающими с потолка ветками, усыпанными маленькими белоснежными цветами. Вокруг плавали цветные светящиеся шарики, освещая незамысловатый интерьер, максимально природного происхождения.

Красиво и даже уютно.

Стоя здесь и сейчас абсолютно голой, я впервые за долгое время ощутила себя в нужном месте в нужное время, и даже тоска по Себастьяну немного развеялась. Я живая, здоровая и все могу. Да, именно все. И я обязательно справлюсь.

«Нравится?»

— Потрясающе.

Ветка, усыпанная цветами, словно живая спустилась и пощекотала мне щеку, привлекая внимание. Улыбнувшись, я погладила пальцами маленькие цветочки.

— Ты красивая, — голос прозвучал слишком близко, и я обернулась, понимая, что от удивления перехватило дыхание.

От него веяло прохладой. Той самой свежестью, которая идет от чистых вод.

Холодный, но лишь на вид, в чем я уже смогла убедиться, прижимаясь к широкой груди. Огромный, исполинского роста, он смотрел на меня сверху вниз, но в золотистых глазах блестело что-то успокаивающее, располагающее к этому мужчине.

— Спасибо, — без тени уловок ответила я, рассматривая короля болот.

Длинные серебристые пряди практически полностью укрывали его широкий торс с рисунком дракона, который воинственно распахнул свои кожистые крылья на всей груди.

— И маленькая.

— Какая есть.

— Тебе нравятся мои фонарики? — Он поманил рукой, и один из светящихся шариков юрко нырнул к нему на ладонь.

— Они красивые. И здесь красиво, — честно призналась я, борясь с соблазном потрогать «светлячка», который казался мне пушистым и теплым.

Словно прочитав мысли, мужчина поймал мою ладошку и опустил на нее светящиеся чудо.

— Это аруханы. Они хранители топей, души, что живут здесь.

— Они живые?

— Несомненно. Скажи мне, — он отступил на шаг назад и сложил руки на груди, будто бы прицениваясь, — тебе не страшно?

— А почему мне должно быть страшно? — не поняла я, зачарованная ласковым огоньком.

— Болота, ряска, гниль… Я, — последнее было явно добавлено с целью получить определенную реакцию, но я не смогла сдержать улыбки:

— Нет, вы меня не пугаете. Уже нет.

— Почему уже?

— Понимаете, — я подняла голову к потолку, рассматривая, как ворох белоснежных лепестков снегопадом опадает вниз, будто пчелки-снежинки, — страшно тогда, когда не знаешь, а я теперь знаю.

— Что знаешь?

— Не может быть плох тот, кто создал такую красоту.

Мужчина усмехнулся, не разнимая рук на груди.

— Ты действительно из «Соблазна»?

— Да.

— Странно.

— Что странно?

— Обычно девушки, что попадали ко мне, визжали как свиньи, завидев создание в грязи и тине и кривили носы.

— Простите, если не оправдала ваших ожиданий.

— Не оправдала, но не могу сказать, что я расстроен этим фактом.

— Что ж…

— Подойди.

Послушно отпустив арухана-светлячка из ладони, я медленно направилась к мужчине, чувствуя, что не смогу опустить глаза. Мне не хотелось прерывать контакт, и я послушно следовала инстинкту, проваливаясь в желто-золотых омутах, в которых блестело любопытство и нетерпение.

Остановившись меньше чем в шаге, я высоко задрала голову, чтобы продолжать видеть его лицо. Протянув ладонь, мужчина медленно провел линию от шеи до полушария груди, цепляя кончиками пальцев ставший острым сосок.

Волна мурашек от предвкушения пробежалась по телу, и я невольно разомкнула губы, вдохнув горячий воздух, который, казалось, шел от меня самой, что не укрылось от мужчины.

— Ты красивая. И странная.

— Особенная? — спросила я и закрыла глаза, прислушиваясь к тому, как шершавые подушечки бродят по мягким полушариям.

— Возможно. Я еще не понял.

Обхватывая рукой талию, он одним движением усадил меня на свои бедра, без труда удерживая в воздухе, будто я пушинка.

— Все еще не пугает болото? — с издевкой спросил он.

— Нет, вы меня не пугаете.

Слишком много подоплеки в его словах, скрытого смысла, словно он проверял на прочность меня и мою честность. Но если быть честной хотя бы с самой собой, он перестал меня пугать еще у того дерева со светлячками, затапливая аурой спокойствия и заботы. И мне хотелось, чтобы он услышал и понял, что я не вру, и я сделала то, что казалось мне самым уместным на тот момент.