Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что это за место? — поинтересовалась я, лишь сильнее укутываясь в плед и устраиваясь в теплых объятиях. Сознание медленно проникалось здешним умиротворением, и уже не хотелось ни возражать, ни ссориться. Лучше просто закрыть глаза и подремать.
— Я же обещал тебе домик у моря. Это не совсем «домик», — усмехнулся он, — зато моря здесь достаточно. Главное, чтобы не надоело.
Я еще раз осмотрела прекрасный вид и каменные перила.
— С моей удачей обязательно навернусь с этого балкончика, — печально констатировала я.
В ответ раздался теплый смех:
— Не бойся, для таких удачливых предусмотрена защита. Выпасть невозможно. Впрочем, как и проникнуть через балкон извне.
— Просто крепость какая-то, — пробормотала я.
— Она и есть, — с улыбкой подтвердил он.
— Теперь понятно, почему ты мне ее предлагал. Спрятать ото всех? — съязвила я.
— Ты все равно отказалась от моего предложения, — меланхолично донеслось в ответ. — От обоих, — уточнил он, и я предпочла промолчать, чтобы не затрагивать скользкую тему.
Я чувствовала, как атмосфера спокойствия медленно растворялась, словно с приближением тучи холод разворачивал свои объятия, раздирая тепло между нами.
И мне бы молчать дальше, не разрушая хрупкого равновесия, но слова сами сорвались с языка: «Как ты мог?!»
— Ты мне врешь постоянно, — даже не думал отпираться он.
— Я не ожидала от тебя. — Я уже сама пожалела, что открыла рот. — Это… неожиданно, учитывая, сколько раз ты говорил про доверие.
До меня донесся только напряженный вздох.
— И все? — удивилась я.
— Если я начну выкладывать все, в чем мне бы хотелось тебя упрекнуть, особенно по части доверия, скандал будет жуткий. Лучше промолчу.
Я уже приготовилась ляпнуть что-нибудь обидное и обвиняющее, но вмешалось здравомыслие. Он ведь прав, я тоже на эмоциях кричу, а потом жалею. Лучше пережить неприятные мысли и успокоиться. Да и смысл переливать из пустого в порожнее. Меня уже не должно волновать, доверяет ли он мне и могу ли я верить ему.
— Так странно, — развернулась я, чтобы видеть его лицо. — И то, что ты мне снишься. И это место. И что сейчас я помню прошлый сон, а когда просыпаюсь — нет. Даже сам факт сновидений. Я такая замотанная, что должна просто вырубаться. А тут ты меня по ночам мучаешь. Перестань это делать. Дай мне отдохнуть…
— Ах, вот в чем дело… — на грани слышимости шепнул он, а потом сочувственно развернулся ко мне: — Чем же ты, солнце мое, занимаешься — таким затратным, что приходится восстанавливаться?
— Исследованиями, — пробормотала я. Что-то подсказывало, откровенничать не стоит даже во сне. — Амулеты новые пробую. — И, поймав настороженный взор, добавила: — Только для личных надобностей, даже никому в руки не даю.
Он, тяжко вздохнув, покачал головой.
— Сказала бы об этом еще в прошлый раз, а не бросалась со скалы.
— Значит, перестанешь приходить? — обрадовалась я.
Но мне досталась хитрая улыбка.
— Нет, просто я знаю гораздо более действенный и приятный способ восстановиться. — И не успела я ахнуть, как он поцеловал меня.
Миг, и он вдыхает в меня силу своих эмоций, пьяня теплыми искрящимся чувствами. Позволяя забыться в плену горячих губ и нежности. Но ненадолго. Стоит ему оторваться, как реальность накрывает меня с головой, заставляя уклониться от следующего поцелуя.
— Не надо, не смей, — отвернувшись к уже затянувшемуся тучей небу, требую я.
— Почему?
— Потому что это больно. И потому что у тебя уже нет прав.
— Нет… А у кого тогда есть? — Злой голос звучит совсем близко, и одновременно со вспышкой, разбившей серое небо напополам, он разворачивает меня к себе. — У жениха?
— Да, — твердо, чтобы не показать слабости, отвечаю я. — У него или кого угодно другого, но не у тебя.
Раздается драконий рык:
— Я тебя не отпущу! Знай. Я вижу, что тебе тоже плохо, значит, я тебе небезразличен. Пока это так, я тебя не отдам никому.
— Конечно, небезразличен, — киваю я. — Ты хороший человек, и мне плохо от того, что я причинила тебе боль. И запустила бесконечный круг. Ты, не сумев избавиться от этой боли, делаешь больно мне. Пока мы не разорвем связь, ничего не изменится. Перестань мучить и себя, и меня. Отпусти нас обоих, — молю я.
— Не могу, — так же горько звучит в ответ, — никогда.
Поняв, что мы снова в тупике, я бросаюсь к перилам.
— Не приходи больше! — Легко запрыгиваю на парапет.
— Не смей! — кидается он в мою сторону, но я уже свободно лечу вниз.
«А еще про защиту говорил», — успеваю отметить, глядя на удаляющийся балкон с оставшимся там человеком.
…Я вскакиваю, тяжело дыша и озираясь по сторонам. Сердце в груди бьется, словно я очень долго бежала.
— Что случилось? — так же бешено вертит головой взметнувшийся с постели кот.
— Кошмар… — Осознав, что все в порядке, я падаю на подушку.
— Какой? — лениво шепчет кот, уже сворачиваясь в клубок.
— Не помню, — бормочу я, тоже уплывая в блаженную негу…
Утро началось на удивление достаточно бодро. То ли Хран меньше магии взял, то ли организм уже приспособился. В общем, встала я полностью готовая к рабоче-учебной неделе.
Естественно, настолько прекрасное и беспроблемное утро не могло не испортиться. Первое же занятие вылилось в шоу со мной в главной роли.
— Адептка Серас, я наслышана о вашем дежурстве, — начала профессор Амалия.
Я сразу почувствовала, что это упоминание ничем хорошим для меня не закончится.
— Не хотите поделиться с коллегами ценным опытом? — Именно этого я и боялась. Потому как совершенно не хотела делиться никаким опытом. Но выражение лица профессора указывало, что мне не отвертеться.
— С удовольствием, — изобразив улыбку, поднялась я. Правда, боюсь, улыбка вышла слегка натянутой.
Что сказать, коллегам моя история понравилась. Смеялась аудитория долго и с удовольствием. Ну-ну, я бы посмотрела, если бы у них под скальпелем труп ожил. А вот профессор веселье не поддержала. Даже намека на улыбку не проскользнуло на ее лице. Что навело меня на мысль, что и в ее практике случался такой феномен.
— Вам сейчас, конечно, забавно. Вот только хохотать вы будете лишь до того момента, пока, вскрыв тело, не поймете, что еще пару секунд назад оно было вполне себе живым человеком. А вы его фактически убили. Можете продолжать веселиться, но советую вам взять за правило проверять каждое попавшее вам на стол тело на жизнеспособность.
Улыбки на лицах слушателей исчезли. Аудитория молча покивала, а меня, наконец, отпустили. Дальнейшие занятия прошли без эксцессов. Буря прогремела в обеденный перерыв. Долгожданная встреча состоялась.